Нумерос 78
Шрифт:
Ишшин громко хмыкнул.
– Ладно, раз выяснилось, что ты по делу, то забирай свои цитрусы. Только одно скажи, с какого ты вообще их впарил моему балбесу?
– Ну, - мне оставалось лишь пожать плечами, - так получилось. Больше было некому.
Несмотря на то, что Ишшин вроде как выдал мне карт-бланш на перемещение туда и обратно, тяжелый взгляд шинигами неотступно сверлил мне спину всю ту минуту, что ушла на выполнение квеста по поиску авоськи в полутемной кухне.
– Куросаки-сама, а я тут подумал... Вам помощь в работе
– Помощь? От пустого?
– Ага, - я вообще-то уже почти ушел и стоял буквально в дверях, но удержаться так и не хватило сил.
– Меня ж никто не видит из смертных. И вот, допустим, идет себе человек в двух кварталах от вашей больнички. Оп, поскользнулся, упал, закрытый перелом. Потерял сознание, очнулся - гипс и душевная улыбка доктора Куросаки. И счет за услуги!
Судя по поджатым губам и глазам, устремленным к потолку, Ишшин всерьез задумался. Но, похоже, Великая Жаба владела его душой куда меньше, чем у Урахары.
– Не-е-е, так нельзя, Нацу-кун.
– Почему?
– Клятва Гиппократа. "Не навреди"!
– Так, Куросаки-сама, я ж из команды плохих парней! Мне ж можно!
– Нацу-кун, - взгляд Ишшина стал очень недобрым.
– Даже и не пытайся.
– Но отблагодарить-то вас как-то за гостеприимство я должен?
– Нацу-кун... Узнаю что - в фундамент замурую...
Мда, и Тессая сверху печать влепить попросит. С этого станется.
– Как скажите, Куросаки-сама! Привет, Ичи-куну!
* * *
– На что ты надеешься, Ичи? У тебя ведь нет ни единого шанса.
– У меня нет шанса?! Тебе голову напекло?!
– Здесь нет солнца, Ичи-кун.
А вокруг, куда не бросишь взгляд, и вправду царила лишь вечная ночь Уэко Мундо, да перекатывались барханы из серого песка. Двухметровая фигура Шайтано, возвышавшаяся над Ичиго, продолжал потешаться.
– Я ведь просто раздавлю тебя, как клопа, Ичи.
– Ты самый слабый нумерос Лас Ночес! Я побеждал тех, кто был сильнее тебя!
– Сильнее меня?
– безумное лицо Нацу исказилось от приступа утробного хохота.
– Да у тебя почти не осталось реяцу!
Смех арранкара стал еще громче.
– Ичи, Ичи, - произнес, наконец, Шайтано слегка успокоившись.
– Ты разве не знаешь, что при слишком большой разнице в уровне духовной энергии, тот, кто слабее, иногда вообще не может уловить пределов могущества того, кто сильнее?
– Врешь, - Ичиго отрицательно замотал головой.
– Ты был тогда слабее Улькиорры в его не высвобожденной форме! Разве Айзен не принял бы тебя в Эспаду, будь ты настолько силен, как пытаешься мне доказать.
– Глупенький маленький Ичи, - очертания Нацу стали расплывчатыми, и на пустыню обрушился непроглядный мрак, в котором сияла лишь пара огромных сапфирных глаз.
– Айзен не сделал меня одним из Эспады лишь по одной причине. Просто он, как и ты, тоже не сумел почувствовать настоящего МЕНЯ!!!
Пол спальни больно врезался
– Белобрысое ничтожество, - процедил сквозь зубы временный шинигами, но уверенности или успокоения это ему так и не принесло.
* * *
То ли я такой везучий, то ли даже гении иногда ошибаются. Или правду говорят в народе, хорошей защиты от настоящего дурака не придумаешь. Никаких ограждающих барьеров и прочих кидо мне так и не попалось. В общем, в лавку к Киске я залез самым банальным образом через слуховое оконце на кухне.
Побродив на цыпочках по дому и стащив упаковку орехов в торговом зале, я, ориентируясь по источникам храпа, все-таки отыскал за бумажными перегородками столь нужного мне пациента. Многострадальная сумка с мандаринами и заранее заготовленной запиской, содержащей пожелания удачи и скорейшего выздоровления, осталась в изголовье у Садо. Поборов желание, поискать теперь еще и комнату Йоруичи, я с чувством выполненного долга ретировался обратно, но на пути моего отступления неожиданно возникло внушительное препятствие.
Вся кухня была мерно освещена бледно-желтым светом, струившимся из-за приоткрытой дверцы холодильника. Над самой дверцей угрожающе топорщился и шевелился из стороны в сторону гребень огненно-красных волос. Из глубины морозильной камеры раздавалось приглушенное, но очень смачное и жадное чавканье.
Мой палец нащупал выключатель на стенке и резко дернул его вверх.
– Стоять на месте! Ночной дожор! Всем выйти из холодильника!
Под грохот переворачиваемых тарелок, умудрившись опрокинуть половину на себя, мне под ноги вывалился изрядно перепуганный лейтенант шестого отряда.
– Ага! Попался!
– обвинительный перст уткнулся Рэнджи в нос.
– Вот так-то, салага! Взят на месте преступления с поличным!
Распахнув перегородку, на кухню, размахивая тростью, влетел Урахара.
– Что здесь происходит?!
Но ответить сразу я не смог. Потому как давно меня так не пробивало на "хи-хи". Нет, пижама в зелено-белую полоску - это еще ладно, к такому я был готов. Но ночной колпак в тон одеянию и тапочки в виде зайчиков Чаппи...
– Во, дед, смотри, какого я у тебя в кладовке хомяка нажористого поймал, - выдавил я, наконец, проржавшись, под взглядами шинигами полными недоумения.
Абараи попытался что-то возразить, но поскольку за щеками у него действительно еще было что-то набито, у лейтенанта получилось лишь издать невразумительное "ням-чаф" да рассыпать по полу немного крошек.
– Ты, расхититель социалистической собственности, тебя, что не учили, не разговаривать с набитым ртом?!
– от вида арранкара, читающего ему нотацию, Рэнджи все-таки немного подзавис. Офицер попытался сразу проглотить содержимое ротовой полости, но потерпел фиаско.
– Сначала прожуй добро скомунизженное, а потом уж пыхти, ёжик-нахлебник!