Нуониэль. Часть первая

Мутовкин Алексей

Что до провинции Дербены, находившейся на севере Вирфалии, то она напротив выпадала из общего ритма. На события провинция была столь бедна, что любой бегущий по старому Стольному Волоку юноша мог вызвать в местных деревнях неслыханный ажиотаж и тревогу. Юноша Лорни бежал, конечно же, не по Волоку, а в густом лесу. Увидели бы его жители близлежащего селения – толков родилось бы на месяц. А если самому Лорни сказать, что через десять минут произойдёт событие, которое повлияет на жизнь каждого в провинции Дербены, изменит её облик на многие века, заставит всех картографов мира переделывать карты, а пастухов и охотников позабыть истории о похищениях принцесс – он бы лишь отмахнулся и поспешил дальше за своим другом Йоки.

Йоки ушёл из дому шестого дня, и куда направился – одним богам известно. Но так как в Троецарствии с верой в богов туго, паренька стали искать самостоятельно, не уповая на высшие

силы. Куда же можно направиться в Дербенах? Здесь куда ни глянь – всё одно: поля, плакун-трава и еловые рощи. Скукота! И разницы, в каком направлении двигаться, особой нет. Может быть, от этой дербенской скуки Йоки и стал мечтателем. Жил он в своём мире, говорил сам с собою, занимался дни напролёт чем-то, понятным лишь ему одному. Мать – старая женщина, ослабленная постоянными болезнями, давно перестала просить сына выполнить хоть какую-то работу по дому. А соседи промеж себя прозвали Йоки дурачком и относились к нему снисходительно. Когда мать-старуха побежала с криками по деревне, все шибко удивились. Привыкшая к тусветности сына мать обычно молчала и не выносила своего горя из избы. Тут же её как прорвало: плачь, крики о помощи и сердечная тревога. Видно, душою она почувствовала, что на этот раз Йоки действительно в настоящей беде, и сам ни за что не выпутается из истории, в которую попал то ли по глупости, то ли по простодушию.

Деревенские разделились на группы и принялись прочёсывать окрестности, заглядывая под каждый камень. К ночи по всей округе светлячками танцевали факелы. Искали местного умалишённого до рассвета. Затем разошлись по домам. Отдохнув от ночных поисков, юный Лорни взял бурдюк с водою, две буханки хлеба и сообщил отцу, что снова отправляется искать друга. Отец, человек старых принципов, ничего не сказал сыну. Не проронив ни слова, он вытащил из сундука кожаные сапоги с блестящими брошками и показал спрятанный в голенище маленький кинжал. Лорни поменял потёртые мальчишеские лапти на мужскую обувь, обнял отца и отправился в путь. О чём молчал отец Лорни, пареньку прямо высказал звездочет Мирафим. У него Лорни обучался грамоте, алхимии и, как говорил сам Мирафим, прочему Учению. Звездочета Лорни повстречал на выходе из деревни.

– Как же занятия, молодой человек? – прокричал эксцентричный старик, видя, как юнец, сдвинув брови, чтобы казаться серьёзнее, широко шагает через канаву. – Вернётся ваш полоумный. Никуда не денется. А время летит. Не успеешь оглянуться – с бородою будешь. Усохнет голова, придёт осень в сердце – ни одно семя не взойдёт.

Старик ещё долго кричал о пользе своевременного просвещения, но Лорни просто шёл вперёд, не обращая внимания на учителя. Молодой человек сам не мог ответить, почему должен, во что бы то ни стало, найти Йоки. Одного чувства дружбы было недостаточно для того, чтобы объяснить стремление разыскать односельчанина. Если бы пропал сам Лорни, вряд ли бы чудаковатый Йоки отправился на поиски товарища. Шагая по равнине, промокший по пояс в сырой плакун-траве, Лорни думал совсем не о том, куда мог отправиться Йоки, а о том, как будет расспрашивать его при встрече. Сначала Лорни накинется на него с укорами и, может быть, даже поколотит. Затем, расскажет, как вся деревня ищет его уже который день. И под конец, как бы невзначай, заметит, что ему, мол, тоже хочется взять и уйти куда-нибудь, никому не сказав ни слова. Лорни также придумал и вопрос, который он задаст, не другу Йоки, а самому себе, но вслух: «Интересно, будут искать?» После этого Лорни задумал, что выдержит долгую паузу. Тут Йоки и мог бы сказать, что сам он точно отправился бы на поиски. А мог бы и смолчать.

Лорни так и скитался бы по равнинам до тех пор, пока не кончился бы взятый с собой хлеб, но ему повстречались охотники. Они видели прошлым днём «придурковатого мальца», несущегося сломя голову на север. Лорни пошёл к тем местам, где охотники наткнулись на Йоки, и очень быстро отыскал след друга. Высокая полевая трава, тяжёлая и сочная, широкой полосой клонилась к земле, причём примята она была не в одну сторону: Йоки имел привычку хлестать траву палкой, когда ходил по полям. Он сражался с ней, как с лютым врагом. Такой след нашёл бы и ребёнок.

Заночевал Лорни прямо в поле. Раз в год они с отцом ходили в городишко Дербер сбывать кожу – дорога занимала пять дней. От отца Лорни перенял, как располагаться на ночлег в высокой траве. Он собрал высокую траву в пучок, завязал макушку и примял к земле. Получилась невысокая стеночка. Затем, Лорни сделал ещё несколько таких стеночек друг напротив друга. Потом, он связал макушки воедино и получился низкий и узенький шалаш, куда он смог вползти и спокойно переночевать. Последовал ещё один день пути и очередная ночь в чистом поле, а к полудню третьего дня пути

он вышел на дорогу. Это была, как говорили местные, «Большая дорога» – волок, лежащий через всю провинцию Дербены. Тот самый Стольный Волок, тянущийся через всё Троецарствие. Он шёл от стольного града Вирфалийского царства до форта «Врата», находящегося далеко на северо-западе, в горах, отделяющих эту приграничную провинцию от Сивых Верещатников. Никто из деревни Лорни не бывал в тех далёких краях. Говорили, что там лютые холода, бесчинствуют разбойники, и совсем не растут деревья.

Лорни перешёл дорогу и поспешил дальше вслед за Йоки. К вечеру паренёк из деревни Степки вышел к Ельновкам – густому лесу богатому пушниной и грибами. Тут он встретил смолокуров, которые, как выяснилось после непродолжительного разговора, видели Йоки ещё утром. Оказалось, беглец упорно шёл на север через лес. Лорни хотел было двинуться дальше, но мужики убедили его переждать ночь. По словам смолокуров, восточнее их стоянки в лесу начинался каменистый овраг, секущий Ельновки добрых десять, а то и двенадцать вёрст. Мужики посоветовали идти по оврагу, а не по мшистому бору. И если Йоки не сворачивал со своего северного направления, то, как считали смолокуры, догнать его можно будет уже к завтрашнему вечеру.

Проснувшись задолго до рассвета, Лорни смастерил себе факел, затеплил его от горевшей вовсю нодьи и двинулся в путь. Паренёк очень скоро отыскал овраг и проворным шагом пустился вперёд по белым, круглым булыжникам. Около полудня он решил встать на привал. Лорни поднялся из оврага в лес, но только он собрался скинуть дорожную сумку, как на глаза ему попался сломанный куст иван-чая. Юный следопыт огляделся и заметил прибитый к земле репей. Растение загубили недавно: цветки ещё не успели увянуть. Не останавливаясь, Лорни продолжил путь, однако ещё до обеда он выбился из сил. Не в состоянии продолжать погоню, паренёк из Степков заложил костёр, сделал шалаш из еловых веток, напился из ручья и съел половину последней буханки хлеба. Остаток дня Лорни пролежал на мхе, клюя чернику и бруснику. Было тепло и сухо, ветер качал верхушки елей, но внизу, у самой земли, воздух не двигался, и пахло хвоей. Солнечные лучи мягко играли в дыме костра. Паренёк вспомнил, как звездочёт много и неинтересно рассказывал об этих самых солнечных лучах, писал о них книгу и постоянно размышлял об их природе. Глядеть на них вот так, лёжа под соснами, на воле, оказалось куда приятнее, чем познавать их суть, сидя среди тусклых огоньков жировых лампадок. Лорни припомнил все свои прошлые отлучки из дома. Выходило, что так долго он ещё не путешествовал самостоятельно. Внутри вдруг возникло ощущение своего совершенства и победы над природой. Жизнь в тот момент казалась великолепной.

На Ельновки опустилась ночь. К этому времени Лорни отдохнул, набрал поблизости грибов и устроил себе пир у костра. Йоки был слабее его и тоже не мог без привала. Юный следопыт верил, что завтра обязательно настигнет своего друга ещё до полудня.

Проснулся Лорни от навязчивого гомона птиц. Щебетать птахи занялись часов с четырёх, когда в затухающем костре ещё виднелись язычки пламени, а травы покрывались росой. Потирая озябшие руки, Лорни сел у костра и смочил рот остатками воды. Он доел копчёные грибы, насаженные вечером на палочки и подвешенные над углями. Когда сонливость ушла, Лорни понял, что, несмотря на пение невидимых птиц, вокруг стояла исключительная тишина. Иволги, соловьи и скворцы наперебой вещали на всю округу, но голоса их были частью тишины лесов. Той самой тишины, в которой нет ничего лишнего, нет суеты и треволнений больших дорог, блеяния скотины и воплей деревенских сорванцов. Здесь были только птицы и ветер, нашёптывающий макушками деревьев своё тысячелетние заклятье жизни и изменения.

Внезапно юный следопыт услышал далеко впереди треск сучков. У Лорни не возникло сомнений – это его друг.

– Йо-оки! – крикнул Лорни и замер. Треск сучков прекратился, но через некоторое время кто-то там впереди снова наступил на сухую ветку.

– Это он, – сказал сам себе Лорни и побежал со всех ног.

Иногда он останавливался и прислушивался. Раз за разом за деревьями раздавался треск, будто бы зверь или человек спешно рвался вперёд. Лорни настигал свою цель. Паренёк звал своего друга, аукал, уворачивался от колючих веток. В какой-то момент, ловко перепрыгивая бурелом, он подумал, что довольно лихо бежит по такой густой чаще. Не успела тщеславная улыбка сойти с его лица, как следопыт споткнулся и рухнул в густой мох. Мгновение Лорни лежал, уткнувшись носом в зелень. Потом, пытаясь встать, заметил, как за ним с земли из-подо мха поднимается странная коряга. Эта коряга одним концом уходила в землю, а другим пронзала его плечо. Сучок медленно вышел из-под кожи, оставив после себя рваную рану и ужасное жжение.