Нур-ад-Дин и Мариам
Шрифт:
Мариам кивнула – лепешки Амаль действительно получались удивительно ароматными и пышными. И никогда не пригорали. Быть может, здесь и крылось истинное волшебство?
Вскоре уже девушки вдвоем хлопотали у печи. Мариам резала овощи, а под руками Амаль поспело тесто. Ей было достаточно всего лишь дюжины минут, и вот уже первые лепешки опустились на дно глубокой сковородки с кипящим маслом.
Мариам задумалась о том, как же ей начать столь непростую беседу с отцом. О, она уже заранее знала все, что он ей ответит, более того, она даже представляла, каким взглядом он окинет
О, на этот раз чудо было подлинным. Амаль что-то напевала над сковородой, на блюде рядом росла гора румяных лепешек. Но… Но руки Амаль были пусты – она ничего не переворачивала и не складывала. Все это делала за нее толстая глиняная сковорода: когда лепешки были почти готовы, с двух сторон этого привычного предмета появлялись две тоненькие трехпалые ручки, которые аккуратно приподнимали лепешку, чтобы лишнее масло стекло, а потом столь же осторожно укладывали ее на блюдо. Мариам даже показалось, что она слышит, как сковорода что-то тихонько шепчет.
Девушка тряхнула головой, чтобы избавиться от наваждения. Но ничего не изменилось. Румяная лепешка легла на блюдо, а тоненькая ручка, выросшая откуда-то из-под дна сковороды, спряталась обратно.
– Ну вот, – проговорила довольная Амаль, – лепешки готовы.
– Подру-ужка, – протянула Мариам, – это же настоящее чудо!
Девушка зарделась.
– Да, а мне казалось, что ты тоже так умеешь…
Мариам отрицательно качнула головой. Увы, ей приходилось вооружаться инструментами, более похожими на инструменты лекаря, только для того, чтобы зажарить в масле лепешки или целый кусок мяса, как любил отец.
Увы, как ни мечтала Амаль увидеть Нур-ад-Дина, как ни тянула время, но он все не появлялся. С тяжелым вздохом разочарования девушка стала собираться домой. Она расцеловалась с удивленной Мариам и неторопливо пошла к калитке, надеясь, что вот-вот та распахнется и красавец Нур-ад-Дин появится на пороге. Но шагов на улице слышно не было, и Амаль вышла за порог.
По-прежнему раздумывая, почему же не удалось любовное зелье, если так хорошо удались лепешки, Амаль шла домой. Всего в нескольких шагах от нее шествовала в темно-зеленом чаршафе ее матушка, джинния Маймуна. Удивительно, но ее не замечал никто – ни встречные, ни собаки, бдительно охраняющие свои дворы, ни даже ее собственная дочь.
Макама девятая
Уже давно солнце уступило место красавице луне. В эту тихую ночь, казалось, в квартале уснули все. Не спали лишь Дахнаш и Маймуна. Джинния рассказывала мужу о том, как она побывала у матери Нур-ад-Дина, юноши, в которого так безумно влюбилась их дочь, и что Мариам рассказала ей.
– Мне показалось, мой друг, что Мариам сначала была не рада моим вопросам. А потом, должно быть, не в силах более таить в себе свои мысли, все и выложила.
– Но, моя звезда, я не понимаю ни зачем ты это сделала, ни что собираешься предпринять дальше.
Маймуна
Ибо если обычная женщина всегда хитрее и изворотливее своего мужчины, то уж джинния хитрее своего ифрита во сто крат! А ее изворотливости может позавидовать даже пустынная гадюка, которая пересекает раскаленные пески пустыни в самые жаркие дневные часы, не опасаясь за свою шкуру.
– Любимый, но это же так просто! Если матушка Нур-ад-Дина наконец перестанет вести себя затворницей и обратит внимание на батюшку Мариам, а тот, в свою очередь, на нее, то они поженятся. А если поженятся они, то наконец сыграют свадьбу и их дети, сговоренные еще в раннем детстве. Ведь только траур и печаль в обеих семьях мешают этой долгожданной свадьбе. А если Нур-ад-Дин женится не на Амаль, то она перестанет по нему убиваться… И тогда мы с тобой перестанем полуночничать, прикидывая, как бы нам отговорить дочь, как бы убедить ее, что юноша из рода человеческого вовсе ей не пара…
– О Сулейман-ибн-Дауд, мир с ними обоими, какими же… извилистыми тропинками шествует твой разум, дабы достичь желанной цели!
Маймуна улыбнулась столь ядовито, что Дахнаш поспешил замолчать.
– Любимый, самое главное, чтобы наша девочка перестала сохнуть по сыну человеческого рода. А для того чтобы этого достичь, можно… немножко схитрить. И тут мне понадобится твоя помощь.
– Но что же могу сделать я, драгоценннейшая?
– Сущую безделицу. Тебе надо будет побеседовать с Нур-ад-Дином-старшим. Просто чтобы узнать, как он относится с Мариам, матушке того юноши, о котором сокрушается Амаль. А если его сердце уже занято ею и лишь обычаи препятствуют этому союзу… Ну, тогда чуточку подтолкнуть его к правильному решению.
– Но как, моя прекрасная, как его подтолкнуть?
– Не будем торопиться, любимый. Сначала ты с ним побеседуешь. А я послушаю, что же говорит сей достойный человек. А потом уже подумаю, как сделать так, чтобы они безумно, как в юности, влюбились друг в друга.
Дахнаш поежился. Какое же счастье, что его Маймуна все свои силы направляет на мелочи, спасая лишь свою семью и заботясь лишь о близких. Что было бы, решись она испепелить город, дабы уничтожить этого несчастного мальчишку Нур-ад-Дина?
Предмет же размышлений ифрита, его прекрасная жена, подумала, что есть и еще один способ, как заставить полюбить два уставших от печали сердца. Но пришла к выводу, что пока время для решительных действий не настало… Все будет зависеть от беседы Дахнаша и Нур-ад-Дина.
В опочивальне джиннии стало тихо. Лишь в окно заглядывала луна, удивляясь тому, что эти двое до сих пор не спят. Ифрит, должно быть, почувствовав ее удивление, посмотрел на жену столь призывно, что она сразу перестала думать о судьбах каких-то людишек и вновь стала той огненной красавицей, которая может быть отдана лишь сыну колдовского народа.