Няня для дочери Темного Лорда
Шрифт:
Мне и раньше доводилось видеть довольно монументальные строения в этом мире, но я не слишком интересовалась местной архитектурой. Это же поместье, окруженное огромным садом, напоминало мне настоящий сгусток тьмы. Стоило ли уточнять, что стены его были сделаны из тёмного камня, да и черепица тоже была графитового оттенка? Мрачное здание лениво раскинулось на огромном просторе и смотрело на меня своими тёмными окнами. И хотя оно не светилось, из-за крыши не показался огнедышащий дракон, питающийся человечиной, да и в целом вокруг всё было спокойно, я ощутила страх.
Лорд Теодоро, если и заметил моё смущение,
Я приняла его помощь, понимая, что другого выбора мне просто не оставили, и последовала за мужчиной. Между нами уже несколько минут царила тишина, приправленная изрядной долей моего страха и непонимания, и лорд Теодоро не спешил развеивать мои сомнения. Только спокойно завёл в собственный дом, и я поняла, что придется задавать вопросы, иначе я ничего так и не узнаю. Но не успела и рта раскрыть, как откуда-то из глубин дома в меня полетел сгусток чего-то непонятного.
Мы с лордом Раньери, не сговариваясь, бросились врассыпную. Он отскочил вправо, я — влево, проводив взглядов таинственное нечто, на поверку больше всего напоминающее манную кашу, выскочившую из кастрюли. Нечто было объёмом примерно с футбольный мяч, но, разумеется, не стремилось к идеальной форме сферы, а то расширялось, то уменьшалось, пульсировало, растягивалось и стремилось занять собой максимум пространства и оставить несколько внушительных жирных пятен.
От обычной, земной манной каши эту гадость отличало то, что она летала и светилась. И, в отличие от тёмной магии, которую я привыкла созерцать во всех повседневных её проявлениях ещё на работе, свечение это было светлым, я б даже сказала, ослепительно-белым. Его яркость немного падала из-за плотной структуры манной каши, но в целом эффект был очень даже понятен.
Я отскочила в сторону, когда каша попыталась приземлиться мне на голову, резко изменив свою траекторию, а потом отступила ещё на два шага назад, не желая стать жертвой непонятного сгустка, но человек, управлявший им, явно посчитал меня недостойной целью.
Манный ком повернулся к лорду Раньери. Тот страха не проявил, остался стоять на месте, но грозно скрестил руки на груди. Вид у него был весьма строгий. Я и не думала, что мужчины могут так взирать на манную кашу!
Почувствовав опасность, буквально излучаемую статной, высокой, внушительной фигурой лорда Теодоро, манный ком взлетел повыше. И тогда же со стороны донесся возмущенный вскрик:
— Немедленно верни кашу в кастрюлю, Анжелик!
Ответом грозному требованию был задорный детский смех, а потом и топот детских ножек. Лорд Теодоро, явно понимая, что дальше произойдет, отступил в тень, скрываясь от посторонних глаз, а я спрятаться не успела, да и не знала, должна ли это делать, и увидела хорошенькую маленькую девочку, убегающую прочь от какой-то полной и весьма грозной на вид женщины в чёрном.
— Маленькая паршивка! — вскричала женщина. — Я кому сказала, немедленно верни кашу в кастрюлю!
— Не буду! — воскликнула девочка, очевидно, та самая дочь Тёмного Лорда. — Не буду, и ты меня не заставишь!
Юркая и быстрая, она легко опередила незнакомку
Малышка остановилась у самого выхода из дома, подергала дверь, но та была надёжно заперта. На лице преследовательницы мелькнуло торжество, но Анжелик явно не планировала отступать. Повернувшись, она воззрилась на манный ком, всё ещё летающий в воздухе, и тот вспыхнул особенно ярко и устремился к женщине.
— Нет! — взвизгнула она. — Ты не посмеешь, не посмеешь!
Свечение с каждой секундой становилось всё более угрожающим. Было видно, что Анжелик вознамерилась усадить манный ком прямиком на голову своей преследовательнице, и, кажется, этот план выдавался ей отличной возможностью отомстить надоедливой женщине. Я понятия не имела, в чём суть их конфликта, но понимала, что беды не миновать.
Определенно, даму следовало спасать. Ничего подходящего рядом не нашлось, но я вдруг вспомнила о шали, которую ещё с утра набросила на плечи. К этому элементу гардероба я так привыкла, что даже не обращала внимание на его наличие, но теперь быстро сдернула с себя шаль и устремилась к манному кому. Тот уже летел прямо к своей цели, к женщине, испуганно застывшей пред лицом светлой магии, но я так быстро сдаваться не намеревалась. И, когда манный ком уже почти-почти приземлился женщине на голову, поймала его своей шалью будто сеткой.
Магическая манная каша забилась в сетях, но я была мудрее и успела завернуть шаль узлом прежде, чем каша вырвалась на свободу. Ком попытался взмыть в воздух, но, не заставив меня расцепить пальцы таким образом, как-то быстро обмяк.
Свечение прекратилось.
— Наконец-то! — с облегчением выдохнула женщина. У неё, кажется, даже не возникло вопроса, кто я такая и что забыла посреди её дома. — Ничего, паршивка, я сварю тебе свежую кашу, и уж её ты не заколдуешь! — она бросилась к Анжелик и, схватив растерянную девочку за плечо так крепко, что мне даже смотреть на это было больно, заявила: — А лучше я тебя запру в твоей комнате до самого ужина, чтобы знала, как это — переводить продукты! Мерзавка, ишь что удумала!..
— Прекратите! — возмутилась я, удерживая вновь начавший подергиваться манный ком в своей шали. — Что вы себе позволяете? Она же ребёнок!
— Таким паршивкам иначе не объяснишь, — уперлась женщина.
— Ну уж нет! — мотнула головой я. — Вероятно, вы и не пытались объяснить. Несомненно, ребёнок должен понимать, что так относиться к еде нельзя, но наказание голодом — не то, к чему необходимо прибегнуть. И отпустите девочку немедленно, вы наставите ей синяков!
Женщина грозно прищурилась.
— А ты кто вообще такая? — поинтересовалась она, наступая на меня и волоча за плечо сопротивляющуюся Анжелик.
— Это леди Анастейша, — лорд Теодоро вышел из тени. — И она новая няня Анжелик. А вы, леди Мария, немедленно отпустите мою дочь и будьте добры объяснить своё поведение.
Незнакомую мне Марию я была готова назвать кем угодно, но только не леди. Не напоминала она благородную госпожу вообще ничем, начиная с её недовольного колючего взгляда и заканчивая приземистой фигурой и мерзким коричневым платьем, вблизи показавшимся мне не только безгранично безвкусным, но ещё и довольно дорогим.