Няня для принцессы

Хмельницкая Ольга

Кроки схватил зубами за ногу одного из улепетывающих зомби.

– Где дерево-графоман? – спросил он.

Зомби, трусливо поджав руки, кивнул головой в нужную сторону. Вскоре они покинули колодец, таща горшок с поникшим полуголым кустиком.

– Не знаю, что и думать, – сказала Елена Варфоломеевна. – Если Маша не виновата в смертях.

Следователь вздохнул.

– Эксперты полагают, что цианистый водород ей таки подбросили, – произнес он. – Причем сделали это очень рискованным образом. Цианистый водород легко испаряется.

Если его налить на полку, то он долго там не продержится. А Маши Кукевич целый день не было дома. К тому же эксперты сильно рисковали, заглядывая в холодильник. Вдыхание циановодорода также очень опасно. Возможно, Маша должна была стать еще одной жертвой.

– То есть вы хотите сказать, что яд вылили в холодильник незадолго до нашего прихода?

– Да. И почти наверняка это не Маша.

– А кто может иметь доступ в квартиру Маши Кукевич?

– Это очень просто, – улыбнулся следователь. – Кто-то из их предыдущих жертв. Мужчина, у которого был ключ от обеих квартир. Вообще, девушки, раздевая мужей до нитки, сильно рисковали. Кто-то мог захотеть расквитаться.

– И расквитался.

– Я думаю, что да.

– Этот «кто-то», у кого есть ключи, был на свадьбе и отравил Нинель. Но почему он отравил ее мужа?

Елена Варфоломеевна пожала плечами.

– Ведь он-то ни в чем не виноват. Зачем этот кто-то, кто жаждал мести, подмешал яд в кастрюлю с супом в квартире Чудниковых? Почему не ограничился Нинель и Машей?

– Мы его вычислим, поймаем и спросим, – сказал следователь. – Тем более, я уже знаю, где искать.

Он взял фотоальбом.

– Мы все о них знаем, и имена, и фото, – кивнула няня.

– Разумеется. А ты попытаешься вспомнить, кого ты видела из них на свадьбе.

Няня углубилась в просмотр фотографии.

– Скажу тебе честно, – произнес следователь, лаская Елену Варфоломеевну взглядом. – Думаю, что убийца – это хозяин квартиры. Я уже проверил, квартиру Нинель Петровна отсудила у бывшего мужа Сергея Пасько. А для того, чтобы ему ее вернуть, он должен был порешить всех, кто на нее претендует. Так что ларчик с убийством Федора Чудникова, возможно, открывается просто.

Елена Варфоломеевна взяла в руки фотоальбом.

– Он был на свадьбе, – сказала она, показывая на фото Нинели рядом с симпатичным высоким мужчиной.

Следователь удовлетворенно кивнул.

– Это и есть Сергей Пасько. Он приходил и рассказывал мне, что Маша якобы что-то налила Нинель Петровне в чашку. Типа он видел.

– Врет. Отводит от себя подозрения. Чтобы Машу посадили, – возмутилась няня.

– Разумеется. Но дальше начинаются сложности. На все остальные случаи у него алиби. Он был на работе. Сергей Пасько не мог подмешать яд в суп. Он не мог налить цианистого водорода в холодильник Маши Кукевич, имитируя, будто бы тот разлился. Это сделал кто-то другой.

Елена Варфоломеевна смотрела на следователя с удивлением.

– Кто-то другой?!

– Да, – сказал следователь, неожиданно наклонился и поцеловал няню в губы.

Она дернулась, попыталась оттолкнуть его, но он был ей приятен, к тому же он был ее другом.

– Мммммм, –

сказала она.

– Хорошо? – спросил следователь.

– Очень, – призналась няня. – Но не сейчас. Давай сначала поймаем убийцу. Того, другого.

– А потом? Съездим куда-нибудь? Вдвоем?

Елена Варфоломеевна молчала.

– Да?

– Да, – пообещала няня. – Но только после того, как Миша и Катя вернутся домой.

– Ты ответственная женщина, – кивнул следователь. – Я согласен.

Катя спускалась по склону горы и несла в руке оглушенного ежа Сантехника. За ней шел Кроки, хромая на все четыре обожженных лапы. Он тащил BFG, а также горшок с растением-графоманом. На дереве уже зеленел новый лист.

«Есть на земле героя два,Вот им хвалебные слова».

Было написано на листочке. Ежик покраснел от удовольствия, Кроки приосанился, принцесса засмеялась и погладила шелковистые листья.

«Еж удивительно хорош,А крокодил силен и мил.От всех врагов меня спаслиНа благо всех и всей земли».

– На благо, значит, всей Земли, – повторила принцесса. – Круто.

Растение трепетало на ветру, аки стяг. Подумав, оно выбросило еще один листочек.

«Я снова вижу свет, о боже!Спасибо Кроки вместе с ежом!Вновь с фотосинтезом дружу,Спасибо Кроки и ежу».

Листики трепетали от удовольствия, самопишущее дерево окончательно осмелело и поверило своему счастью, после чего принялось выбрасывать листик за листиком. Глянцевые листья покрывала искусная вязь. Дерево-графоман находилось в приподнятом настроении.

«О, еж Cантехник! Кроки лирик!Я пропою вам панегирик!Меня закрыли злые зомби,В какой-то темной катакомбе.Но смелый Крок и храбрый ежик,Схватив, наддали им по роже.Теперь я снова на свободеИ кислород даю им. Вроде».

Они шли к реке, чтобы напиться и полить растение, которое продолжало искриться от счастья, пузыриться вдохновением и выбрасывать новые листья со стихами.

– Я поэт, зовуся Цветик, от меня вам всем приветик, – поддразнила принцесса дерево.

В ответ растение не обиделось, а выбросило для принцессы красивый розовый цветок. Кроки с наслаждением вошел в воду. Прохладная жидкость успокаивала его обожженные лапы. Принцесса, сложив ковшиком руки, принялась поливать растение, которое окончательно потеряло бы голову от счастья. Если бы, конечно, у него была голова.