Няня на месяц, или я - студентка меда!

Рауэр Регина

Не может.

На кафедре он так, подрабатывает, поэтому и групп взял только три, по субботам, а в основное время наш Кирилл Александрович трудится реаниматологом-анестезиологом в двадцать третьей, поэтому да, с детьми ему сидеть некогда.

Но… я — няней?!

— Кирилл Александрович, вы издеваетесь?! — я вскакиваю и полупустую кружку на стеклянную столешницу звучно грохаю. — Какая из меня няня?! Я не умею с детьми вводиться!

Я их боюсь и слегка, так скажем, недолюбливаю. Они меня тоже, ибо самые мелкие на моих

руках начинают истошно орать и вырываться, а постарше ревут и жалуются родителям.

— Да я чуть с медом не пролетела, потому что на педиатрию документы не стала подавать. Я не могу с детьми. Найдите няню, Кирилл Александрович!

— Их няня сломала ногу, — Кирилл Александрович недовольно морщится, поясняет терпеливо-снисходительно, — и у меня нет времени искать ей больше замену. И одних я оставить их тоже не могу. Нанимать же не пойми кого я не хочу. Не доверяю, знаешь ли, чужим людям.

— А мне, мне вы доверяете?! — у меня вырывается почти истерично.

И со смехом, потому что… полгода меня в принципе к людям подпускать было нельзя, а тут детей, значит, можно доверить.

Родных.

Он их что, совсем не любит?!

— Тебя, Штерн, я из-под земли достану в случае чего, — мне ласково скалятся, — и я тебя знаю. Накормить, прогулять и проследить, чтобы они не сожгли дом ты в состоянии.

— Нет, я не могу, Кирилл Александрович, извините, — я решительно качаю головой, иду к выходу.

И замираю на пороге кухни, когда в спину с ленцой и насмешкой летят слова:

— Всего на месяц, Штерн. Соглашайся или я расскажу завкафедрой, где его мозг.

Оборачиваюсь.

Медленно, и на поистине иезуитскую улыбку смотрю с ненавистью.

Гад.

— Это шантаж, — констатирую мрачно и руки на груди скрещиваю.

— Знаю, — он нагло лыбится.

И улыбочку с его лица стереть хочется, но я лишь выдыхаю сквозь зубы и цежу:

— Идите к Лопуху и рассказывайте. Переживу.

— Уверена? — левая бровь удивленно-издевательски приподнимается.

Нет.

Отчисления я не переживу, а меня отчислят, потому что по отдельности мои косяки еще тянут на официальный выговор и дисциплинарное взыскание, но вместе — это уже отчисление.

Скорей всего.

Идти проверять в деканат у меня желания нет.

И последние два месяца с трехчасовым сном — полтора вечером, полтора под утро — еще слишком свежи в моей памяти, и длиннющие очереди на пересдачи на первом курсе, когда домой в девять вечера, я помню хорошо, тесты по четыреста вопросов за два часа и сто пятьдесят слов по латыни в первую неделю учебы, когда я фыркала, что за вечер выучить столько невозможно.

Возможно.

За час, главное — мотивация.

Нет.

После всего пережитого отчисляться?!

— А где гарантии, что вы потом снова не вспомните про мозг?

Кирилл Александрович пожимает плечами.

— Дарья Владимировна, ты слишком плохого обо мне

мнения, — он отталкивается от подоконника и подходит ко мне. — Ручка и бумага есть?

— Зачем?

— Расписку напишу, — Кирилл Александрович снисходительно хмыкает, — устроит тебя?

— Да.

Блокнот я достаю быстро, а пока выуживаю ручку, раздаётся скрежет замка и высокий, почему-то знакомый, голос провозглашает в отдалении:

— Кирюша, мы вернулись!

Я застываю и недоверчиво смотрю на него, а «Кирюша» взлохмачивает волосы отчаянным жестом и тоскливо провозглашает:

— Вот и дети, Дарья Владимировна. Пошли знакомиться с подопечными.

— Угу.

С места я не двигаюсь, а глаза у меня округляются еще больше. И смотрю я на Кирилла Александровича со стремительно возрастающей паникой.

Не хочу, может все ж отчисляться?!

Я ж боюсь!

— Пошли, Штерн, — Кирилл Александрович тяжело вздыхает и почти тащит, пока я едва переставляю дрожащие ноги.

И в прихожую он меня впихивает первой и излишне бодро объявляет:

— Дети, я нашел вам няню!

Две белокурые головы в одинаковых банданах со скелетами одновременно поворачиваются ко мне, две пары серых глаз с прищуром изучают меня, четыре руки синхронно скрещиваются на груди.

А два водяных — кошмарно знакомых — пистолета раскачиваются на плечах.

Нет.

Ну нет, просто нет.

Невозможно.

Я ж вроде так сильно не грешила, так за что мне это?!

— Дарья Владимировна, это Ян и Яна, — опуская руки мне на плечи, над головой мерзко радостно объявляет Кирилл Александрович и чуть наклонившись добавляет шепотом, только для меня. — Не переживай, Штерн, уровень развития у вас одинаковый — поладите.

Сомневаюсь.

Глава 3

Три часа дня.

И я таки осознаю и постигаю для чего два года Байкер на физкультуре мучает нас полосой препятствия, заставляя прыгать, бегать и ползать по-пластунски.

Последнее особенно хороший навык.

Хороший навык для выживания в квартире с двумя малолетними монстрами.

— Даха, ты уверена, что все нормально? — недоверчиво звучит голос Ромыча в наушнике.

— Да всё отлично, — бодрым шёпотом и с энтузиазмом заверяю его и осторожно выглядываю из-за дивана.

Отклониться от с хлопком врезавшегося в стену шара успеваю в последнюю секунду.

— Просто зашибись, Ром, — добавляю завороженно, глядя как по белой штукатурке красиво растекается зеленое пятно.

Следом летит второй шар, чтобы столь же красиво и с брызгами впечататься и добавить оттенки желтого.

— Я вечером позвоню, — вставляю, пока он не успел озвучить очередные сомнения и отключаюсь, продолжая разглядывать яркие пятна.

Н-да.

Жизнь Кирилла Александровича с сегодняшнего дня, определенно, заиграет красками.