Няня на Новый год

Са Мари

Глава 2

Остаюсь стоять на дороге с ребенком на руках. Вокруг мороз и лютый ветер. Малыш в каком-то легком синтепоновом конверте. Прижимаю крохотный сверток к себе, чтобы хоть так немного укрыть его от непогоды. Вздрагиваю, когда сзади раздается голос:

– Пройдемте в машину. Мне велено отвести вас.

Разворачиваюсь. Утыкаюсь взглядом в мощную грудь. Кто? Охранник? Шофер того ужасного мужчины? Страшно. Что он сейчас со мной сделает?

Отступаю назад. Едва не падаю,

поскальзываясь на ледяном кусочке асфальта. Мужик тянет руки, наверно, поддержать хочет, чтобы не упала окончательно. Но внутри меня выстреливает пружина.

– Не трогайте меня! – ору, что есть силы, – уберите свои руки! Я буду звать на помощь! Помогите! Пожар! Кто-нибудь!

На улице ожидаемо пусто. Все закупились перед праздником и сейчас отмечают за новогодним столом в своих уютных квартирках. И я бы могла. Дернул меня черт пойти за этим зеленым горошком. Прекрасно съела бы оливье и без него. Хотя, кого я обманываю. Оливье без горошка, что крабовый салат без… Нет, не крабов. Мы не на Камчатке живем, а я не миллиардерша. Крабовые палочки наше все.

– Мне велено отвести вас, – не уступает незнакомец.

– Я в полицию пойду!

– Садитесь, пожалуйста, в машину.

Вот ведь заладил!

Мужчине удается ухватить меня за локоток и потащить в неизвестном направлении. Ребенок, разбуженный моими криками, снова начинает беспокойно возиться и хныкать. Переключаю свое внимание на него и упускаю момент, когда мы оказываемся в машине.

Тонировка такая темная, что улица окрашивается в цвет ночи. Хотя ярко горят фонари. Да и снег искрится белым сиянием.

– Куда мы едем? – сильнее прижимаю к себе кроху.

Я попала в какой-то кошмар. Руки дрожат и даже колени трясутся. Зубы так просто отбивают чечетку.

На вопрос мне понятно никто не отвечает. И остается лишь сидеть, крепко прижав к себе чужого малыша. Где его мама? Что сделал с ней тот ужасный человек? Что сделает со мной и с этим крохой? Мы у него в заложниках?

– Приехали.

– Что это за место?

Мы загородом и вылезать из машины совершенно не хочется. В окружающей темноте сложно разобрать что-то еще. Здесь нет яркого уличного освещения. Да и тонировка мешает.

– Выходите из машины.

Шофер уже обошел и открыл дверцу с моей стороны. Стоит. Ждет. Я жмусь к сидению. Понимаю, что, если начну сопротивляться, он просто вытащит меня силой. Такому бугаю ничего это не стоит. А ребенок опять напугается. Бедная кроха итак натерпелась.

Вздыхаю и вылезаю сама. С горечью осознаю, что шубка моя идет в утиль. На ней слюни малыша, и он даже, кажется, немного срыгнул. А может она. Мальчик или девочка у меня в руках, я не знаю. Просто крошечный сопящий комочек.

Ребенок чужой, но я не испытываю к нему никакой неприязни. Хотя опыта воспитания таких крох у меня ноль. Мои оболтусы в школе уже сами умеют одеваться

и, конечно, ходить на «горшок». А еще порой драться и сквернословить. Но от этого я их активно отучиваю. А вот что делать с таким крохой, ума не приложу. У меня ведь даже подруги нет, чтобы посоветоваться.

Прихожу к выводу, что жизнь моя одинока и грустна. Когда каждый день занят работой – этого не ощущается. Но вот сегодня, да еще в такой ситуации чувствуется, как никогда. Пропади я, только родители хватятся ито не сразу. На работе может и будут искать. Позвонят на телефон пару раз. А потом просто уволят задним числом.

И никому не будет дела, где и как сгинула Полина Решетникова тридцати четырёх лет отроду в красивой, почти новенькой шубке, купленной на скромную зарплату учителя.

– Входи, – мой провожатый все так же немногословен.

Отвлекаюсь от мрачных мыслей и понимаю, что мы находимся на частной территории. Вокруг высокий каменный забор в два человеческих роста. Ворота железные и наверняка работают с пульта. Впереди мелькает огромной черной громадиной дом. Холод здесь просто жуткий. Загородом еще морознее, чем на прогретых выхлопными газами улицах.

Меня толкают прямо внутрь. Запинаюсь о порог и едва не падаю. Шофер-охранник лишь слегка качает головой. Наверно, считает меня растяпой. Я и сама боюсь уронить ребенка. Прижимаю его к себе, словно маленький драгоценный клад. Внутри срабатывает то материнское, что спало столько лет и вот наконец проснулось. Потянулось к чужому ребенку. Защитить. Спасти. Обогреть.

– Вам это просто так с рук не сойдет! – бросаю прямо в мужчину, – меня обязательно скоро хватятся. Полиция будет искать… с собаками.

– Раздевайся.

Сначала вздрагиваю, но он кивает на вешалку для верхней одежды, и я выдыхаю. Глупости. Кому я нужна. Моя внешность не сшибает с ног. Молодость уже начинает слегка увядать. Не шестнадцать поди.

– Я… я… буду жаловаться! Президенту!

Бросаю последний аргумент, но на меня все так же равнодушно смотрит одна пара нечитаемый глаз. Это не человек. Это столб. Говорить с ним бесполезно.

Я немного приободряюсь, понимая, что меня не будут сейчас бить или убивать. В доме достаточно тепло. Видно, что он жилой. Свет мы не включаем. Видимо охранник тоже боится разбудить малыша.

– Позвони своему начальнику, – сверлю его решительным взглядом, – или ты ему сейчас звонишь или сам будешь качать ребенка.

Слегка отнимаю малыша от груди в жесте, что готова в любой момент его отдать этому громиле. Не отдам, конечно. Но припугну. Другого выбора, как шантаж, у меня нет.

Мужчина с легким оттенком удивления смотрит на ребенка. Думает пару секунд. Может прикидывает, справится ли с ролью няньки. Наконец достает телефон и нажимает на экран.