Няня по принуждению
Шрифт:
— Ты почти не виделся со своим сыном с тех пор, как вернулся, — бормочу я, — откуда бы тебе заметить такое…
— Не гони, Рита. Пока ты шаталась по магазинам, сбегала и попадала в неприятности, а потом зализывала раны в своей комнате, я был с ним.
Я удивленно смотрю на Амира, но он молча закрывает снова глаза, давая понять, что разговор закончен.
Вот почему Тимур перестал его бояться. Черт. Я-то считала, что он сбросил ребенка на нянек, а сам даже не приближался к нему.
– - Ты не поможешь Мирославе? — я предпринимаю еще одну попытку завести разговор,
– - Нет. Она получит за дело. Хватит о ней.
Спустя несколько минут мы подъезжаем в аэропорт, и я растерянно смотрю на руку Амира, когда мы выходим из машины. Он заметно бережет ее. Старается ею ничего не делать, значит, даже этому зверюге сейчас очень больно.
— В аэропорту будут задавать вопросы, — произношу я, а он снова морщится.
— Блин, Рита, иди уже, а?
— Да пожалуйста, — вырывается у меня. Больше я не произношу ни слова, вплоть до момента, когда мы начинаем подниматься по трапу в самолет. Амира, все-таки, пропустили. Правда, в этот раз все сдали оружие при входе в самолет.
— У вас есть аптечка? — спрашиваю я стюардессу, которая настороженно в этот момент рассматривает руку Амира. Она растерянно переводит на меня взгляд и кивает.
— Конечно, аптечка у нас в наличии. Если вашему спутнику нужна первая помощь — я могу оказать ее.
Мой взгляд сам по себе скользит по шикарной фигуре девушки, которую обтягивает форма, по светлым, ухоженным волосам и лицу, как у модели из 70-х. Легкий макияж только сильнее подчеркивает его красоту.
— Нет, — вырывается у меня, — я сама. У меня медицинское образование.
— Я сейчас тогда принесу вам аптечку, — кивает она и уходит, а я остаюсь растерянно думать “Рита, что это было?”.
В самом деле, то чувство, которое неприятно кольнуло меня, когда я представила, что эта кинодива будет что-то там делать с Амиром — это была ревность? Бред какой-то. Наверное, просто Амир настолько отвратительно общается со мной, что мне хочется почувствовать хоть немного власти над ним. И давать эту возможность другим я не собираюсь.
Успокоив себя, я забираю у стюардессы аптечку и прохожу дальше в салон. Амир сидит на диване, в такой же позе, как и в машине — с закрытыми глазами.
Я ставлю аптечку рядом, открываю ее и произношу:
— Я такие ранения видела всего лишь пару раз на практике, но постараюсь хоть что-то сделать. Сними футболку.
На его лице появляется едва заметная улыбка.
— После тебя, Рита. Снимай эту мерзкую тряпку к чертям.
Ох. Я озадаченно хмурюсь. Если Амир пытается шутить — ему действительно плохо.
— Амир, — произношу я твердо, — сейчас кровь засохнет и придется отдирать футболку от раны. Это будет неприятно.
— Она уже засохла, — отвечает он, но приподнимается, заводит руки за голову и снимает с себя футболку. На меня накатывает секундная дурнота, когда я слышу неприятный звук — ткань отдирается от кожи. Это, как минимум, действительно больно, но Амир даже не поморщился.
Он откидывается обратно на спинку.
— Давай. Лечи меня, Рита.
— Будет больно, — предупреждаю я, перебирая инструменты в аптечке.
Я надеваю перчатки, заметив, что руки заметно подрагивают, и стараюсь дышать глубже. Мне не нужна паника. Мне нужно успокоиться и сделать свое дело. Промокаю бинты антисептиком и поворачиваюсь к Амиру, начиная быстро обрабатывать рану. Судя по алому цвету — артерии не задеты, однако, он все равно потерял достаточно крови.
Я меняю бинты, и неожиданно ловлю взгляд Амира. Он задумчиво смотрит мне прямо в декольте. Моя рука на автомате тянется к лямкам платья и подтягивает их повыше. Несомненно, Мирослава отдала мне весьма откровенную шмотку, но вот так нагло рассматривать…мы сейчас тут вдвоем, и кажется, что после этого воздух вокруг становится просто напряженно-горячим.
— Амир, — произношу я нервно, — не мог бы ты поднять взгляд выше?
— Нет, — слышу я спокойное, — это хорошо отвлекает.
У меня вырывается смешок.
— Прости, моя грудь отвлекает?
— Да, — он едва приподнимает уголок губ в ответ. Иронично. Будто бы ничего такого и не случилось.
Я молча поворачиваюсь к аптечке, беру оттуда таблетки, распаковываю пару штук. Потом беру руку Амира и вкладываю ему в ладонь два кругляшка. Он опускает взгляд вниз.
— И что это? — интересуется он.
— Это отвлечет тебя получше от неприятных ощущений. Обезболивающее, — поясняю я, продолжая снова уделять внимание ране, — и не надо так смотреть. Я не виновата в том, что твоя жена отдала мне такое платье.
— Тебя смущает мое внимание?
— Да, — признаюсь я, — ты слишком откровенно рассматриваешь.
— Ты слишком откровенно наклоняешься перед мной, Рита. Ты вроде сама отослала стюардессу, и высказала желание помочь мне, или я что-то не расслышал в вашей беседе?
Я краснею. Кровь приливает к щекам так внезапно, что мне кажется, будто они вспыхивают красным, как раскаленный метал. Черт, он, все-таки, услышал тот разговор.
— Я сомневаюсь в ее квалификации, — отмазываюсь я и слышу смешок.
— Брось. Они умеют оказывать первую помощь. Эта бы точно старалась.
Почему-то Амир говорит вполне обычные вещи, но я слышу в его словах двойной смысл. Возможно, из-за его интонации, с которой он говорит. Моя бровь сама по себе изгибается в ответ на эту реплику, а когда я смотрю на него, то вижу, что Амир смеется надо мной.
— Не прикалывайся надо мной, или сделаю больно, Амир. Нельзя издеваться над двумя категориями людей: которые готовят тебе еду, и которые лечат тебя. Не знал? — я заканчиваю с раной, и перебинтовываю ему руку. На перемотку его бицепса уходит просто дочерта бинтов. Мандраж уходит, потому что я отлично справилась, и взгляд впервые срывается с раны на обнаженный торс мужчины. Я мысленно констатирую, что он однозначно занимается спортом. На его рельефе можно белье стирать.