Нымтэгын
Шрифт:
– А правда, что чукчи от одной рюмки сразу алкоголиками становятся? – продолжил наседать мужчина.
– От одной или не от одной, но в целом да, – серьезно ответил Юрий,– что чукчи, что эскимосы, что крэкай в алкоголизм ударяются легко. Раньше во многих поселках вечером на улице трезвого было не встретить. Сейчас здесь получше, но только потому, что, как я слышал, глава администрации и бригадир охотников всех держат в ежовых рукавицах. Потому что пьяными в море ходили, а это совсем беда. От них весь поселок зависит, нельзя им много пить.
– Юр, а сам-то ты употребляешь? – не унимался мужчина.
–
– Нет. Ничего крепче кваса не пью, – спокойно ответил гид, – да и с вами я двадцать четыре на семь работаю, так что получается, что мне и нельзя.
– Алесь, ну чего ты, нормально же общаемся, – попытался поспорить с женой Василий. Та в ответ тихо произнесла что-то похожее на «Завали» и отвернулась. Мужчина пожал плечами и сосредоточился на еде.
– А нам самим-то поохотиться дадут? – спросил Вадим Серов.
– Смотрите, – начал объяснять Юрий, – для них киты это очень важно. Не возьмут кита – будут жить впроголодь. Помереть не помрут, но приятного мало. Так что на первой охоте будете только смотреть. Если, пока мы здесь, будет еще один кит – тогда можно и договориться, но тут сноровка нужна гарпуны кидать.
– Ну, так уж только гарпунами охотятся, – покачал головой Вадим, – наверняка ружьем бахают, и вся недолга.
– Бахают, когда добивают, – пояснил чукча, – вначале всегда гарпуны. Из ружья-то пострелять дадут, в этом проблемы нет. Но не на камеру.
– А в чем проблема? – удивился турист, покосившись на видеоблогеров.
– Это будет доказательство, что вместо народного промысла крэкай устраивают коммерческую охоту, – сообщил гид, – и у них сразу срежут квоты на забой китов. А это никому здесь не нужно.
– Ну ладно, слышали, звезды ютуба? – рассмеялся Серов. – Меня с ружьем снимать не надо.
– Хорошо, – кивнул Данила, следивший за ходом беседы. – Юрий, а в принципе у нас насколько четкий план? Или все по погоде?
– По ней, – вздохнул чукча, – я понял, к чему ты спрашиваешь, но здесь все действительно зависит от погоды. Но попробуем, чтобы и моржи, и тюлени, и вся прочая живность была в наличии. И касатки, и белухи, и все-все-все.
За разговорами обед пролетел незаметно. Ольга не отмалчивалась и познакомилась со всеми женщинами в их группе. Оказалось, что Разины и Тихомировы из Москвы, а вот Серовы из Петербурга. Она – единственная домохозяйка из всех, Наташа Серова вместе с мужем владели фирмой по торговле мебелью, Алеся Тихомирова руководила рестораном, а Ира Разина – видеоблогер (пришлось пообещать подписаться на канал).
Для всех этот тур стал приключением, порталом в неизвестный мир, глотком свежего воздуха после душных рабочих будней, и только для Иры это часть уже сбывшейся мечты – возможность провести всю жизнь путешествуя и не работать ни на кого кроме себя. А восторженные зрители – это такой приятный бонус. Ольга немного завидовала тому, как сложилась судьба Ирины, и была уверена, что Наталья и Алеся разделяли ее чувства.
За тем, о чем общались мужчины, Давыдова особенно не следила, но, судя по всему, темы алкоголя, охоты и рыбалки легко их объединяли. Ее муж, Сергей, увлеченно поддерживал беседу, и она начала опасаться, как бы поездка не превратилась в алкогольный
– Нас ждут в клубе, там будет небольшая краеведческая часть, немного наглядной и, так сказать, осязаемой истории, – сказал Юрий, когда все вышли из-за стола. – Так что десять минут перекур, и встречаемся на крыльце.
Анатолию Алексеевичу Иилгыну стукнуло сорок четыре года. Его судьба сложилась так, что хобби стало работой, а работа образом жизни. Интерес к собственным корням, культуре своего народа, национальной самоидентификации привел его в Томский государственный университет, где он изучал антропологию и этнологию. Научная работа, посвященная прошлому и настоящему крэкай, приносила ему радость, и Анатолий Алексеевич вкладывал все, что зарабатывал, в экспедиции и исследования, послужившие основой для ряда широко известных в узких кругах монографий.
Возможно, он бы и дальше корпел в архивах над воспоминаниями русских и американских промысловиков об их знакомствах с крэкай да ездил в археологические экспедиции искать поздненеолитические стоянки, но однажды ему позвонил Петр Владимирович Левыт с предложением оказать научное сопровождение экскурсионным программам в национальном поселке крэкай.
Анатолий Алексеевич подумал и уже через месяц начал строить за зданием местного клуба свой краеведческий музей. Для начала он с односельчанами, немало воодушевленными его приездом и перспективой заработать на туристах, поставил на заднем дворе огромную ярангу.
И вот спустя всего год перед ним стояли его первые посетители, которых надо и развлечь, и просветить. В отличие от Петра Владимировича, который видел в гостях экономическое подспорье для выживания поселка, Анатолий Алексеевич считал, что чем больше людей узнает и заинтересуется культурой его народа, тем проще будет сохранить его традиции и национальную идентичность. Обсудив это, глава администрации и этнограф сошлись на том, что каждый будет отвечать за ту сферу деятельности, в которой компетентен, и взялись за работу полные того энтузиазма, который свойственен только увлеченным своим делом людям.
Заходя под сень шатра, приехавшие с большой земли русские увидели перед собой невысокого роста смуглого мужчину, с короткими жесткими волосами и цепким взглядом узких, словно порезы, черных глаз. Он оделся в сшитые по старинным лекалам меховые штаны и современный вязаный свитер. На его ногах блестели вышитые бисером унты, которые скорее были частью праздничного костюма, нежели обычной обувью.
Пройдя внутрь, туристы попали в своеобразный предбанник, игравший роль шлюза к жилым помещениям. Небольшой размер помещения никак не мешал ему производить на посетителей впечатление куда более сильное, чем любой другой музей истории поселка или городка. Пол и стены завешаны оленьими шкурами, и на каждой что-то размещено – где-то лук со стрелами, где-то предметы ремесла. В одном углу рядом с гарпунами сложены черепа моржей с огромными бивнями. В другом на дуге китового ребра развешаны национальные костюмы. Сидеть предполагалось на меховых пуфиках вокруг расположенного в центре очага. Второй полог закрывал внутреннюю, спрятанную от мороза и ветра жилую часть яранги.