Ныряльщица
Шрифт:
Вартас примирительно поднимает руки, но остановиться я уже не могу.
— Я единственная, кто хоть что-то делает, чтобы ее найти. Временами мне кажется, что все это впустую — что все, что я делаю, ни к чему не ведет. Но я хотя бы что-то делаю, понял? А не изображаю заботу, которую «обещал».
— Заботу? — цедит Вартас. — Твои сестры скоро забудут, как ты выглядишь. Пока та «общаешься», — он выделяет последнее слово, — с парнем, который через пару месяцев не вспомнит даже как ты выглядишь.
— Да пошел ты!
Я
Что ж, по крайней мере во всей этой ситуации есть один существенный плюс: я расхотела спать.
Глава 13
Тайна для двоих
Вирна Мэйс
Я снова падаю в воду, и океан затягивает меня в темный холод глубины. Барахтаюсь, пытаясь вырваться на поверхность, но солнце все дальше, а может быть, это вспышки молний. Даже они гаснут, вода все сильнее давит на плечи, я продолжаю тонуть, несмотря на попытки вытолкнуть себя на поверхность.
— Не с-с-сопротивляй-с-с-сяяя, — странное шипение сквозь толщу воды.
Я дергаюсь, разворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с линарией, которая как две капли воды похожа на Ромину. Ее светлые волосы сияют золотом, но глаза пустые и черные, как у К’ярда. Она тянет ко мне руки, сквозь которые проступают черные жгуты жил, я пытаюсь отбиваться и орать, но вместо этого еще глубже ухожу под воду. Чувствую, как ледяные пальцы смыкаются вокруг шеи.
— Не с-с-сопротивляй-с-с-сяяя, — шипит она. — Или я утоплю и тебя, и твоих сестер.
В миг, когда я уже почти теряю сознание, меня ослепляет странная вспышка. Динарию отбрасывает назад, ее глухой визг съедает стремительный водоворот, а я вдруг понимаю, что сейчас дышу под водой. Разворачиваюсь снова и вижу Лэйс: ее глаза широко раскрыты, от пальцев тянутся прозрачные нити.
Стоит ей пошевелить рукой, и подводный мир приходит в движение, он закручивает меня в водоворот, подхватывает и тянет наверх. Глаза сестры неестественно-синие, а зрачок вертикальный.
— Скоро ты все узнаешь, — доносится до меня отголосками эха, прежде чем вода спирает лицо Лэйс, а потом меня выталкивает на поверхность, в ослепительный солнечный свет. Кто-то трясет меня за плечо, и я подскакиваю, больно ударяюсь коленкой о край стола.
— Ай!
— Зачем же так прыгать, синеглазка?
К’ярд, прищурившись, смотрит на меня, с глазами у него все в порядке. Смотрит, впрочем, не только он, но к этому, наверное, пора бы привыкнуть: Лайтнер устроился рядом со мной, и теперь на нас пялится вся аудитория. За исключением Ромины и ее компании, да еще, пожалуй, Хара. Впрочем, последние сидят не вместе, Хар в одиночестве, в центре аудитории, Ромина как всегда на первом
— Ты что здесь делаешь?
— Вопрос в стиле Вирны Мэйс. Учусь вообще-то, — фыркает он.
— Нет. Здесь, — показываю глазами на соседнее место.
— А. Здесь я бужу тебя и надеюсь на внятный разговор по поводу нашей совместной работы. Но если хочешь поспать, можешь лечь ко мне на колени, я никому ничего не скажу.
Несколько секунд я на него смотрю, потом подхватываю рюкзак и поднимаюсь.
— Мэйс! — рычит он, а потом дергает меня за руку так, что мне приходится сесть. — Нельзя же быть такой…
— Какой? — интересуюсь я.
— Напрочь лишенной чувства юмора.
— Мне как-то не до шуток в последнее время, — пожимаю плечами, — но если ты хочешь… ха-ха-ха.
Кажется, на нас косится Хар: да нет, не кажется. Смотрит в упор, еще и так, словно глазам поверить не может. Здесь происходит что-то, чего я не знаю?
Дальнейшие размышления на эту тему и разговор с К’ярдом прерывает звонок. В аудиторию входит преподаватель, я же достаю тапет и стараюсь не думать про глаза. К’ярда, разумеется, а не преподавателя, который окидывает взглядом собравшихся и говорит:
— Добрый день. Журнал запущен, всех присутствующих прошу отметиться.
Отметить можно только себя, такова уж система Кэйпдора, поэтому здесь схитрить не получится. Либо отмечаешь себя, либо того, кого хочешь выгородить, но мне выгораживать некого. Алетта не отвечает на мои сообщения, на выходных я собираюсь съездить к ней домой. Нам нужно поговорить о случившемся. В том числе о Ромине.
«Ты сегодня опять работала, синеглазка?» — падает сообщение в чат.
«Я работаю каждый день».
К’ярд пихает меня локтем в бок, и когда поворачиваюсь, приподнимает брови. Я пожимаю плечами.
— В прошлый раз мы остановились на…
«Ты в курсе, что человеку нужен отдых?»
«Ты в курсе, что я пришла сюда слушать лекцию?»
«Да брось, все, что он скажет, можно найти в библиотеке. И даже больше».
Я делаю вид, что слушаю преподавателя. Делаю, потому что на тапет падают сообщения.
Мрачный смайл.
Смайл с вытаращенными глазами.
«Однажды ты заснешь, и тебя будет некому разбудить».
Я кошусь на него, но потом перевожу взгляд на преподавателя.
— … пьератназы отличаются…
«Неужели ты совсем обо мне не волновалась?»
Закатываю глаза.
«Ни капельки?»
Смайл с печальным лицом.
«Совсем?»
Признаваться ему в том, что я волновалась, я точно не собираюсь.
«Если тебе так хочется со мной пообщаться, предлагаю делать это предметно. Я прошлась по списку литературы, кое-что набросала, могу тебе показать после лекции».
«Да, Мэйс, покажи мне что-нибудь».