Ныряльщица
Шрифт:
Нет, Мэйс необходимо отойти ото всего этого кошмара, прийти в себя. И мне это нужно тоже. Так что разговор откладывается, как и поездка в «Бабочку». Хотелось свернуть на Четвертый, вызвать владельца клуба и приказать ему немедленно вернуть ей работу, а после отправиться к политари и потребовать искать сестру Вирны. Но я понимал, что моих сил оставалось лишь на автопилоте добраться домой, и что спешка в этом деле может сделать только хуже.
В парадную дверь родительского особняка я не вошел, а почти
Диггхард К’ярд застыл возле стены, на которой красовалось полотно с изображением голого острова, парящего над бушующим морем. Оно принадлежало кисти Б’эльха, одного их самых известных художников прошлого века. Мама всегда говорила, что эта картина ее пугает, но отец все равно повесил «Шторм» напротив входа. Наверное, ему хотелось, чтобы все завидовали тому, что у него есть Б’эльх. Ну или чтобы с порога чувствовали себя не в своей ракушке. Но сейчас плевать я хотел на то, что ему там хотелось. Меня ждала постель и сон. Много-много сна.
Вот только если папаша рассматривает «Шторм», жди урагана.
Тем более если он встречает меня лично.
— Я не в настроении разговаривать, — бросаю и направляюсь в сторону лифта.
— Тебя никто не спрашивает, Лайтнер.
Отец следует за мной, но, когда мы оказываемся в кабине лифта, нажимает на этаж, на котором находится его кабинет, и я прислоняюсь к стене и мысленно прощаюсь с надеждой проскочить в собственную спальню незамеченным. А заодно и со спокойным сном. В зеркале отражается лицо отца: ромбовидный, пылающий зрачок, раздутые от едва сдерживаемого гнева ноздри и сжатые челюсти.
Лифт подкидывает на этаж, и двери открываются.
— Идем, — приказывает Диггхард К’ярд. — Тебе ждет доктор Э’рер. В моем кабинете.
— Доктор? — приподнимаю брови, хотя по коже стелется холодный пот. — Не знал, что тебя так заботит мое здоровье.
Отец резко выбрасывает руку вперед и впивается пальцами в мой подбородок. До боли, которая отрезвляет, переключает с режима «наплевать» на режим «ярость». Поэтому я стряхиваю его руку.
— Не зли меня, мальчишка, — почти шипит он. — Ты лучше меня знаешь, что оставил в океане.
— Мне нужен отдых, а не доктор.
— Вот и посмотрим.
Не отвяжется же! А новой битвы я могу не выдержать.
Поэтому первым выхожу из лифта и, стараясь идти ровно, направляюсь в сторону отцовского кабинета. Только сейчас понимаю, что вымотан настолько, что каждый шаг дается с трудом, а рухнуть на диван в кабинете — настоящий кайф.
Я не слишком вежлив с доктором, но и он по просьбе отца не церемонится, прикладывая к моей голове различные датчики, считывающие силу. Силу въерха, которую я сейчас в себе не чувствую.
Осмотр
— Истощение, — оглашает он свой вердикт. — И достаточно сильное.
Как будто я сам этого не знаю? Любая попытка вызвать хотя бы крохотную искру между пальцами заканчивается тем, что у меня начинает двоиться в глазах.
— Последний раз я сталкивался с таким в двадцатых, когда к Ландорхорну подошла Нресская волна. Тогда въерхи падали без сил, пытаясь сдержать стихию. Кто-то замертво.
Доктор бросает на меня внимательный взгляд из-под седых бровей. Он стар, я помню его с самого раннего детства: неудивительно, что въерх застал последнюю гигантскую волну, пришедшую к берегам Ландорхорна со стороны океана, и катастрофу, случившуюся задолго до моего рождения. Еще Э’рер предан К’ярдам, поэтому меня осматривают в отцовском кабинете, а не тащат в больницу.
— Тебе очень повезло, Лайтнер, — добавляет доктор, и в его голосе слышатся забота и беспокойство, — что ты не остался в океане навсегда и смог выбраться на сушу…
— Какие прогнозы? — перебивает его отец.
— Силы со временем вернутся, нужен только отдых и исключить контакт с водой.
Хидрец!
Я пытаюсь подняться с дивана, но быстро понимаю, что это не так просто, как кажется.
— Вы еще скажите, что мне теперь даже в душ нельзя.
Представляю, как в академии все начнут шарахаться от вонючего меня, и даже пробирает на смех.
— В душ можно, — заявляет доктор, отражая мой сарказм, — но от прогулок по побережью придется отказаться. Не думаю, что это будет так сложно, Лайтнер.
Последнее Э’рер выдает уже с улыбкой: ему это кажется смешным. Действительно, что наследнику Диггхарда К’ярда делать на побережье.
Я с деланым безразличием созерцаю потолок.
Отказаться от океана.
Лучше бы запретили мыться, помимо шуток.
— Сколько? — Отец рубит фразы, и это означает, что он если не зол, то крайне раздражен. А я, кажется, вообще забыл как дышать.
— Так как Лайнтер молодой и сильный, то думаю, около трех месяцев. Возможно, меньше.
Три месяца? Три месяца!
Я останусь без силы, не смогу приближаться к океану целых три месяца…
Полный. Хидрец.
Я смотрю на отца, и вижу на его лице отражение собственных чувств: шок, недоверие и каплю надежды. Не знаю, умеет ли надеяться Диггхард К’ярд, но я не собираюсь сдаваться. Поэтому следующий вопрос успеваю задать первым:
— Это можно ускорить? Пройти восстановление?