Нью-Йорк
Шрифт:
У Фрэнка Мастера была скромная библиотека, но, приходя домой из конторы, он шел в гостиную, где можно было разложить принесенные карты, которые занимали весь стол. Красивое помещение. Стола под громадной люстрой хватало на двадцать человек. Над камином висело большое полотно Школы реки Гудзон с изображением Ниагарского водопада.
Разворачивая карты, он обратился к жене:
– Насчет той ирландской девушки – не нанимай ее сразу, я хочу сначала взглянуть на нее.
– Конечно, милый, если тебе так хочется, – ответила жена.
Она сказала это ласково, но от него не укрылось легкое недовольство. Сигнал опасности. Речь шла о хозяйстве, и он вторгся
Фрэнк Мастер любил жену. Они прожили вместе уже шесть лет, и у них было двое детей. Она немного округлилась, но он считал, что ей это очень к лицу. И она была добра. Хетти Мастер держалась простой, сердечной и практичной веры. Она помогала людям везде, где могла. Он подозревал, что втайне ей мнилось, будто Создатель направляет ее благотворительную деятельность, но она умалчивала об этом и лишь говорила, что то или иное начинание было назначено Провидением. Он также заметил, что время от времени она не упускала и подстегнуть судьбу.
Однако Хетти переставала быть покладистой, когда речь заходила о домашнем хозяйстве. За несколько месяцев до их свадьбы Уэстон, отец Фрэнка, скончался, и они зажили с его матерью в большом родовом особняке. Это продлилось четыре месяца. Затем Хетти деликатно сказала, что лучше им съехать, ибо они с его матерью не могут вести хозяйство на пару. И надо же такому случиться: в тот же день она прознала о подходящем доме. «Это судьба», – постановила Хетти. Деваться было некуда. Они переехали в Грамерси-парк.
Решив устроить ирландской девушке собеседование, Фрэнк Мастер не стал торопить события. Он научился действовать постепенно, а потому сменил тему:
– Посмотри-ка на эти карты, Хетти, и скажи, что ты думаешь. – (Весь стол понадобился ему потому, что карты охватывали все русло Гудзона от Нью-Йорка до Олбани.) – Железная дорога вдоль Гудзона, – произнес он удовлетворенно. – Северные перегоны уже готовы. Скоро дотянется и до нас!
Хетти послушно взглянула на карты и улыбнулась:
– Будут знать эти проклятые янки!
Хотя Джордж Вашингтон и называл Джона Мастера янки, в последнем поколении обозначилась разница. Янки были в Коннектикуте, а в Бостоне уж всяко, но жители Нью-Йорка предпочли откреститься от них. Позаимствовав имя вымышленного автора из замечательной сатирической истории города в изложении Вашингтона Ирвинга, они стали именовать себя никербокерами. Конечно, среди нью-йоркского купечества было полно коннектикутских и бостонских янки, но шуточное различие все-таки появилось. И когда между Нью-Йорком и Бостоном вспыхивало соперничество, то бостонцы, как пить дать, мгновенно превращались в проклятых янки.
Бостонским янки редко удавалось перещеголять нью-йоркских. Купцы-никербокеры сумели сосредоточить в своем порту основную торговлю хлопком с Юга; резвые клиперы отправлялись в Китай из Нью-Йорка намного чаще, чем откуда-либо еще, и многие из них были построены на Ист-Ривер. А потому зазнавшиеся никербокеры проглядели тот факт, что бостонцы, которые видели, что вся торговля со Средним Западом осуществляется через канал Эри, проложили железную дорогу до Олбани для быстрой доставки товаров именно в Бостон, а не по Гудзону в Нью-Йорк.
Что ж, оплошность предстояло исправить. По завершении строительства Гудзонская железная дорога вернет эти товары в Нью-Йорк. Но Мастер рассматривал карту не только поэтому.
– Что ты задумал, Фрэнк? – спросила жена.
– Разбогатеть, как Джон Джейкоб Астор, – осклабился он.
Наверное, это было немного заносчиво, однако осуществимо. Историю Астора знали все, а Мастеры, в конце
Самым выгодным товаром были, конечно, наркотики. При поддержке родного правительства британские купцы ввозили в Китай огромные партии запрещенного опиума. Недавно же, когда китайский император заявил протест в связи с подобными действиями в отношении своего народа, добродетельные британские власти бросили против него военные корабли, заставили китайцев покупать наркотики, а заодно отобрали Гонконг.
Но Астор не был наркоторговцем. Он продавал китайцам меха. Ввозя взамен специи и шелка, он многократно умножил свою прибыль. А получив ее, сделал простейшее на свете капиталовложение: скупил земельные участки на Манхэттене. Он не стал их развивать – просто купил, а потом сдал в аренду или перепродал. Город рос быстро, и цены на землю взлетели. Он преспокойно продолжил свое занятие, стал почтенным городским старейшиной, оказывал покровительство Одюбону [39] и Эдгару Аллану По и даже основал библиотеку. К моменту своей кончины в минувшем году он стоил двадцать миллионов долларов и был богатейшим человеком в Америке.
39
Джон Джеймс Одюбон – американский натуралист, орнитолог и художник-анималист, автор труда «Птицы Америки».
– Ты ждешь такой выгоды от железнодорожного бизнеса? – спросила Хетти.
– Жду, – сказал Фрэнк. – Когда я был мал, отец взял меня на открытие канала Эри. Этот канал в одиночку изменил транспортировку зерна и вызвал бурное развитие того же Олбани. Со временем железные дороги превзойдут всякие каналы – они изменят весь континент. В отличие от каналов, их легко строить, а скорость погрузки и число путешествующих будут возрастать семимильными шагами. Если правильно вычислить, где пройдет полотно, то цены на эту землю взлетят. Можно будет вкладываться и в сами железные дороги.
– Тогда давай посмотрим на эти карты, – с улыбкой сказала жена.
Она всегда, с самого начала, была его партнером. Она поддерживала его во всех начинаниях, разделяла его интересы и чаяния. Однажды кто-то спросил у Фрэнка, когда он впервые постановил для себя жениться на Хетти, и ответ поверг общество в изумление: «Дело решил Кротонский акведук». Но это была чистая правда.
Водоснабжение Нью-Йорка десятки лет осуществлялось из рук вон плохо, и было найдено блестящее решение. Река Кротон, впадающая в Гудзон, была перегорожена в сорока милях к северу от города, благодаря чему образовалось огромное водохранилище. Оттуда вода текла по крытому каналу на юг, пересекала по мосту реку Гарлем и достигала северной оконечности Манхэттена. Миновав по пути еще два высоких акведука, она попадала в трубопроводы и стекала в тридцатипятиакровый приемный резервуар, который занимал на городском плане участок между Восемьдесят шестой и Семьдесят девятой улицами. Следующие пять миль трубопроводов гнали воду из резервуара к Мюррей-Хилл, где находился резервуар распределительный – великолепное сооружение сразу за Сорок второй улицей, похожее на крепость и вмещающее двадцать миллионов галлонов.