Нью-Йорк
Шрифт:
– Мне даже фамилию не придется менять! – заявила она. – Я так и останусь Гретхен Келлер.
– А ты его любишь? – спросила однажды Мэри.
– О да, он мне нравится, – безмятежно ответила Гретхен, хотя никогда не брала его на совместные с Мэри прогулки.
Гретхен и Генри должны были пожениться в конце года.
Гретхен ни разу не спросила, любит ли она Нолана. Зато интересовалась, внимателен ли он, добр ли и хороший ли у него бизнес. Недели шли, и у Мэри было время обдумать ситуацию. Она сравнила уклад солидного дома Келлеров с тлетворным хаосом Файв-Пойнтс и пришла к выводу, что
Нолан сделал свой ход в июне. Воскресным днем он забрал ее из дому в Грамерси-парк. День был погожий, на небе ни облачка. Нолан нанял красивый двухместный кабриолет, уложил сзади корзинку и одеяло и вывез Мэри по Бродвею на старую Блумингдейлскую дорогу. Городские улицы вскоре сменились пустырями и сельской местностью. Они проехали мили три, и Мэри подумала, что Нолан везет ее в какое-нибудь приятное местечко с видом на Гудзон, но он свернул направо и доехал до большого и дикого участка с невысокими холмами и скальными выступами.
Остановившись и привязав лошадь, он захватил одеяло и корзинку и повел Мэри по тропе.
– Куда ты меня ведешь, во имя всего святого? – спросила она.
– В место, которое недавно нашел. Увидишь. – Они миновали высокий скальный пласт, наполовину скрытый деревьями и кустами. – Осталось чуть-чуть, – Нолан взял ее за руку и повел сквозь подлесок. – Пришли!
Мэри пришлось согласиться, что место великолепное. Лощина, особенно очаровательная летом, усеянная земляникой и согретая солнцем.
– Идеальная поляна для пикника, – сказал Нолан.
Он взял с собой бутылку вина, свежего лосося и холодного цыпленка, а также хлеб – ароматный, словно только что из печи, леденцы и фрукты. Мэри в жизни не видела такой вкусноты. Во время еды Нолан непринужденно болтал о разном и даже отпустил пару шуток – редкий для него случай.
А потому, когда он поцеловал ее, она ждала этого и не возразила. Потом он лег рядом на траву и предался поцелуям более страстным. Мэри ответила тем же. А когда начал ласкать, она слабо ахнула. Но как только он вознамерился зайти дальше и навалился на нее, Мэри осознала, что не желает этого, воспротивилась и попросила его прекратить.
Он подчинился, но явно не поверил ей и вдруг снова взялся за свое.
– Нет, Пэдди! – воскликнула Мэри. – Пожалуйста! – Она села и укоризненно посмотрела на него. – Я тебе не жена.
Он перекатился на спину, уставился в небо, и она подумала, что вот сейчас он сделает предложение. И да, у нее сложилось впечатление, что он над этим размышлял. Но потом сел, имея вид немного задумчивый.
Нолан налил ей вина, она взяла стакан, и он плеснул себе. Затем улыбнулся.
– Славный денек, Мэри, – произнес он. – Не знаю, что на меня нашло.
После этого он мало чего сказал, но чуть погодя принялся собирать и укладывать в корзинку остатки еды. Потом со вздохом посетовал на неотложные дела в салуне, которыми больше некому заняться.
– Долг зовет.
И он, усадив Мэри в кабриолет, отвез ее домой.
Когда он ушел, она просидела у себя в комнате пару часов, пытаясь разобраться в ситуации. Что это значило? Он не питал
Ей хотелось поговорить с Гретхен, но та и все ее семейство уехали в гости к родственникам в Нью-Джерси. И ладно, подумала Мэри, она отлично разберется сама.
Так что за игру он ведет? Она рассудила просто: он хотел опробовать товар перед покупкой. Винить его она не могла. Деревня не видела в этом ничего плохого при том условии, что свадьба состоится до рождения первенца.
А она ему отказала. Почему? Испугалась за свою репутацию? Бог свидетель, место было выбрано уединенное. Хотела ли она его? Наверное, нет. Не в ту минуту. Она и сама не знала. Достойный ли это повод для отказа? Был ли он разочарован? Зол? Может быть, она его потеряла?
Она вышла из дому уже под вечер. Выходной еще продолжался. Она прошла через Ирвинг-плейс до Четырнадцатой улицы, пересекла Четвертую авеню и села на поезд до Сити-Холла. Оттуда было рукой подать до Бикман-стрит.
Мэри не успела решить, что скажет или сделает, когда доберется до салуна. Но по крайней мере, поговорит с ним и даст ему знать, что сожалеет о том, что не оправдала его ожиданий. О чем говорить дальше, она пока не знала. Посмотрит, как ее примут, и соответственно поступит.
Пройдя половину улицы, Мэри увидела его. Нолан только что вышел из салуна и выглядел разгневанным. Она занервничала и остановилась, ее первая мысль была о том, что он рассердился на нее. Он зашагал по улице в противоположную сторону. Прохожих было мало, но ей не хотелось его окликать, и она ускорила шаг, чтобы нагнать.
На пути ему встретился беспризорный мальчонка лет семи-восьми. Он стоял с протянутой рукой в ожидании монеты. Нолан раздраженно махнул ему, чтобы проваливал, но малец остался стоять и руку не убрал. Нолан поравнялся с ним и задержался. Он вроде как полез в карман. А затем молча ударил мальчишку по лицу, да так, что тот кубарем покатился в канаву. Какие-то люди обернулись на звук. Малец лежал в таком потрясении, что даже не голосил. А Нолан как ни в чем не бывало пошел дальше.
Потрясенная увиденным, Мэри остановилась. В обычной ситуации она бы бросилась к мальчугану, но им уже занялись другие, да она почему-то и не смогла. Развернувшись, Мэри поспешила прочь. Вдруг ее захлестнуло смешанное чувство: не только шок, но и тошнота.
Она свернула к Сити-Холлу. Поезд уже отходил, и она быстро села. Ей хотелось не просто сесть, но как-то оградиться от улицы. Когда состав медленно покатил по Бауэри, она попыталась осмыслить случившееся.
Она увидела Нолана. Увидела в тот момент, когда он не подозревал о ее присутствии. Увидела его таким, какой он есть, без грима. Увидела в гневе. Но никакой гнев – даже если причиной была она – не давал ему права поступить так, как он поступил. Дело было не в силе удара – в Файв-Пойнтс бывало и похуже. Дело было в проявившейся хладнокровной, целенаправленной жестокости Нолана.