Нью-Йорк
Шрифт:
Это был жестокий обычай. Ритуальное унижение. Раздеть, вымазать дегтем и обсыпать перьями, которые мигом прилипнут. Стыд наготы – раз, жгучая боль от горячего дегтя – два; в придачу к этому – якобы чернокожесть, намекающая на сходство с туземцем или рабом, да перья, как у цыпленка, которого ждет кастрюля. Покончив с делом, человека гнали по улицам на потеху толпе. Потом он отскребал и тер обожженную кожу. Были случаи, когда от этого умирали.
Абигейл мчалась во весь дух, дико озираясь по сторонам в поисках лица достаточно
– Где ваш командир? – крикнула она. – Мне нужен офицер!
– Здесь его нет, – ответил тот.
– Мой отец… Его хотят вымазать дегтем и вывалять в перьях!
– Сходите в Сити-Холл, – пожал он плечами.
– Иди к черту! – вскричала Абигейл, в отчаянии повернулась и побежала по Бродвею.
Через сотню ярдов она увидела повозку. Она стояла на обочине, возчик болтал с прохожим. Абигейл не стала мешкать.
– Помогите! – крикнула она возчику. – Отца хотят вымазать дегтем и вывалять в перьях!
Тот, слава богу, не раздумывал. Могучая рука подхватила ее. Взглянув на лицо, она подумала, что где-то его видела, но вспомнить не смогла. Ни слова не говоря, он стеганул коня, и повозка резво выкатила на середину Бродвея. Но вместо того чтобы ехать на север, развернулась.
– В Сити-Холл! – воскликнула Абигейл. – Ради всего святого – в Сити-Холл!
Но возчик оставил это без внимания, а затем неожиданно бросил:
– Если хотите спасти его, мисс Абигейл, то держитесь крепче.
Она не успела понять, что происходит, как они уже очутились на Бивер-стрит. При виде толпы возчик и не подумал замедлить ход – он направил повозку прямо на нее, и люди бросились врассыпную. Отец Абигейл так и стоял на крыльце. Недруги успели намазать ему грудь и спину и собирались перейти к ногам. Они удивленно подняли глаза на неожиданную помеху.
– Прекратить! – гаркнул возчик. Он явно ждал повиновения.
Человек, державший просмоленную кисть, заколебался, но его товарищ, у которого было ведро, выругался и возразил:
– Это шпион тори, черт его подери!
Кнут возчика взвился так быстро, что Абигейл едва заметила. В следующую секунду человек с ведром взвыл от удара по руке и выронил ношу, так что деготь растекся по ступеням.
– Вздумал спорить со мной? – осведомился возчик.
– Нет, Чарли, – ответил человек с кистью. – Мы не спорим.
– Добро, – кивнул Чарли Уайт. – Тута дом Джеймса Мастера, офицера-патриота, и он под охраной. Любой, кто тронет его обитателей… – Заканчивать ему не пришлось.
– Порядок, Чарли, – согласился человек с кистью. – Как скажешь. Пошли, ребята!
И он увлек своих людей на улицу.
Чарли оглядел толпу и раздумчиво щелкнул кнутом поверх голов. Зеваки начали расходиться.
– Вам лучше заняться вашим батюшкой, мисс Абигейл, – негромко сказал Чарли и подал ей руку.
Когда она
После этого их не трогали, хотя отец был крайне удивлен заступничеством Чарли Уайта. Два дня спустя Абигейл, заметив Чарли на улице, остановила его и сказала:
– Отец хочет поблагодарить вас.
Но Чарли покачал головой.
– Дело не в нем, – ответил он грубо и отвернулся.
А через месяц, слава богу, вернулся Джеймс, ужасно довольный собой. Генерала Хау с его красномундирниками заставили покинуть Бостон и отступить в Новую Шотландию. А Джеймса Вашингтон произвел в капитаны. Но Абигейл навсегда запомнила отцовское унижение, а потому все больше переживала за родных. Однажды Джеймс беззаботно спросил:
– Ну как, Эбби, ты теперь тори или патриотка?
Она же вместо ответа сказала:
– По-моему, Уэстон простудился. Пусть посидит сегодня дома.
Иногда бывало трудно понять, кто правит Нью-Йорком. Королевский губернатор и старая ассамблея превратились в мертвую букву [36] . Как правило, действовал патриотический Провинциальный конгресс под руководством представителей старой элиты – того же Ливингстона. Нью-Йоркский конгресс остался на умеренных позициях и продолжал надеяться на урегулирование. Однако на улицах Нью-Йорка все решалось сынами свободы.
36
Мертвая буква – это словосочетание, обозначающее законы, правила или инструкции, которые еще формально существуют, но не соблюдаются или не выполняются.
Подготовка к войне шла своим чередом. Хотя британцы окопались в Новой Шотландии, все понимали, что они вернутся. Патриотические войска прибывали, и сыны свободы ликовали, расселяя их в брошенных лоялистами домах. Королевский колледж, бывший оплот тори, практически превратился в казармы. На выгоне за домом Чарли Уайта раскинулось море палаток. Когда Чарли Уайт и его люди потребовали направить всех незанятых мужчин на строительство вдоль реки земляных валов, то даже Джон Мастер после недолгих пререканий согласился отрядить Соломона.
– Если тебе от этого полегчает, – сказал ему Джеймс, – то генерал Ли не верит, что мы удержим город. Британские корабли могут войти в бухту и разнести нас в клочья, если захотят. Но он считает, что сперва мы должны дать чертовски хороший бой.
– А Вашингтон? – спросил отец.
– Он приказывает стоять до конца.
Придя в настроение чуть приподнятое, Джон сообщил Абигейл:
– Говорят, что Провинциальный конгресс покинет город, как только появятся британские корабли.
– Куда же они пойдут?