Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5)
Шрифт:
Третье направление представляли так называемые интриганы. Это были люди, которые страшно хотели разрушить национальное единство Голландии. Эти люди в первую очередь пытались через Зейсс-Инкварта лестью привлечь на свою сторону голландский народ. Они, как и Зейсс-Инкварт, всегда подчеркивали, что голландский народ того же происхождения, что и немецкий, что оба народа должны сотрудничать, а на самом деле они натравливали представителей других направлений друг на друга. В Голландии в то время существовала национал-социалистская рабочая партия. Существовали также национал-социалистский фронт и национальный фронт.
Эти три организации имели связи с известными германскими инстанциями. Немцы сначала пытались узнать возможности использования этих групп в своих целях. Но постепенно они должны были признать, что с этими группами ничего
Я должен добавить, что в политическом отношении национал-социалистское движение оставалось в тени, хотя, правда, у представителей этого движения была возможность устраивать свои личные дела. Я также хотел бы добавить, что, к сожалению, им удавалось иногда вскружить голову голландской молодежи. Несколько тысяч юношей вступили в СС. В последние годы дело стало еще хуже. Они сумели без согласия на то родителей сагитировать несовершеннолетних вступить в СС. Они довели дело до того, что воспитанники различных воспитательных домов были принуждены служить в войсках СС.
Я случайно лично знаю юношей, которые жили в конфликте с родителями и вступили затем в СС, так как это обстоятельство было нужным образом использовано.
Нужно было поговорить, как это часто я делал, с этими детьми, чтобы понять, какое преступление было совершено нацистским режимом по отношению к этим молодым людям.
Фор: Господин Форринк, насколько я понял, все приемы, к которым прибегали немцы, преследовали одну цель - осуществление нацификации Голландии, и если существовало, как Вы сказали, несколько различных тенденций у немцев, они различались только с точки зрения применяемых средств, а не в отношении целей германизации.
Форринк: Нацификация Голландии проводилась практически во всех областях жизни нашей страны. Немцы пытались везде ввести принцип фюрерства. Например, я хотел бы указать на следующий факт. Вопреки нашим первоначальным опасениям не были запрещены профсоюзы. Оказалось, это была лишь попытка использовать их в своих целях. Они послали туда нацистского комиссара и сказали людям: "Время демократии прошло. Вам нужно лишь спокойно работать дальше под руководством комиссара и вы сможете продолжать свою чудесную работу в интересах рабочих. Нет необходимости менять что-либо". То же самое они пытались сделать с голландскими политическими партиями. Будучи председателем нидерландской социал-демократической рабочей партии, я имел однажды длительную беседу с Рост ван Тоннигеном, который лично выразил мне сожаление, что большая культурная работа по воспитанию рабочих приостановлена. Мы оба мол стремимся к социализму и должны спокойно работать вместе. Я отказался от этого предложения, заявив, что для нас демократия не является чем-то таким, от чего можно сразу отказаться. Это составляет часть нашего мировоззрения, и мы не привыкли совершать предательство в отношении наших убеждений и идеалов.
Они пытались удержать рабочих в своих организациях, но рабочие тысячами и десятками тысяч постепенно выходили из них. Когда в конце концов был создан Национальный трудовой фронт из католических и христианских профсоюзов, то существовало только название, а членов организации
Фор: Можете ли Вы уточнить, проводилось ли в стране преследование евреев?
Форринк: Самое ужасное, что мы должны были претерпеть в Голландии, это было преследование евреев. Вы, может быть, знаете, что в Голландии, и особенно в Амстердаме, было значительное количество евреев. Евреи принимали деятельное участие в общественной и культурной жизни Голландии, и можно с уверенностью сказать, что в Голландии не было антисемитизма. Когда пришли немцы, то они обещали нам, что с евреями ничего не случится. Но, несмотря на это, уже в первые недели прокатилась волна самоубийств евреев. В последующие месяцы последовали антисемитские мероприятия. Профессоров университетов принуждали уйти с работы. Председатель Верховного суда в Голландии уволен. Затем евреев обязали пройти регистрацию. В конце концов пришло время, когда евреев стали высылать в больших количествах. Голландские студенты устроили забастовку, когда были сняты их профессора-евреи, а рабочие Амстердама объявили забастовку, когда начались преследования евреев. Но, может быть, нужно было видеть собственными глазами то, что удалось видеть мне, чтобы знать, какую варварскую систему представлял собой нацизм. Полиция огородила целые кварталы города, врывалась в квартиры, занимала крыши домов, выгоняла старых и молодых из домов и сажала в свои машины. Со старыми и молодыми они обходились совершенно одинаково. Мы видели, как на носилках из квартир выносили семидесятилетних старух, лежавших дома больными и ничего больше не желавших, как спокойно умереть у себя дома; их отправляли в Вестербург, а оттуда в Германию, где они умирали ужасной смертью.
Я лично помню, как из дома вытащили мать с грудным ребенком. Она передала своего ребенка какой-то женщине нееврейского происхождения с просьбой позаботиться о нем. И сейчас в Голландии имеются тысячи семей, в которых живут и воспитываются как собственные еврейские дети.
Фор: Можете ли Вы сказать, как немцы относились к представителям других вероисповеданий?
Форринк: С самого начала немцы были заинтересованы в том, чтобы включить церкви в сферу своей власти. Все церкви, как католические, так и протестантские, всякий раз выражали протест, когда нацисты глумились над правами человека, то есть: арестов, массовой депортации рабочих и евреев. Разумеется, духовенство не могло не страдать из-за этого. Сотни священников и пасторов были заключены в концентрационные лагеря. Кстати, из 20 священников, находившихся в Заксенхаузене, которых я знал лично, в Голландию вернулся только один.
Фор: Можете ли Вы сказать нам, какие мероприятия проводились в области культуры, пропаганды, искусства, образования?
Форринк: Что нас больше всего оскорбляло, это не наше военное поражение. Мы - немногочисленная нация, мы боролись как только могли. Но я считаю, что было бы вполне возможно поддерживать корректные отношения с оккупационными властями, если бы они не старались подавить нас не только в военном, но и в духовном, моральном отношении. Они не прекращали своих попыток задушить культурную жизнь страны и нацифицировать нас. Так, в области прессы они принуждали нас публиковать статьи, написанные немцами, и выдавать их за статьи, написанные главными редакторами соответствующих газет.
Можно даже сказать, что эти мероприятия послужили исходным пунктом для возникновения широкой нелегальной печати, так как мы не хотели дать возможность процветать этому обману. У нас была также потребность иметь печать, которая говорила бы правду. То же самое было и с радио. Было строго запрещено слушать иностранные передачи. Они не стыдились карать строжайшим образом тех, кто нарушал это положение. А в Голландии таких нарушителей, слушавших английское радио, было немало...
Эти ограничения мы особенно глубоко сознавали, вследствие чего у нас возникло движение Сопротивления, поддерживаемое нашими союзными друзьями.
То же самое было и в области искусства. Немцы создали целую серию гильдий: художников, литераторов, музыкантов, после чего они стали принуждать вступать в них работников искусства. В Голландии писатель, например, не мог опубликовать своей книги, не предъявив ее сначала какому-нибудь безграмотному нацисту для проверки.
Школы они тоже хотели подчинить своему влиянию. Для этого они прибегали к различным средствам.
ИЗ ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ ВАК-ДЕР-ЭССЕНА
{IMT, vol. 6, p. 534-554.}