Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5)
Шрифт:
Я знаю один очень характерный случай, который покажет Вам, что это не были увеселительные поездки. Два профессора из Льежа, находясь в таком поезде, увидели следующую сцену: паровоз вместе с первым вагоном совершенно случайно проскочили через заложенное взрывчатое вещество, а взорвался второй вагон, в котором находилась немецкая охрана, которая вся целиком была убита.
С другой стороны, некоторое число профессоров и лиц умственного труда были вывезены в пользовавшийся зловещей известностью лагерь Брендонк, о котором вы знаете. Одни были вывезены за участие в деятельности Сопротивления, а другие по совершенно неизвестным причинам. Иные вывозились в Германию. Профессора из Лувена были вывезены в Бухенвальд, Дору, Нейенгамме, Гросс-Розен, а возможно, также в другие места. Я должен добавить, что вывозились не только профессора из Лувена,
Может быть, только 30 человек из этого списка были на войне и погибли в сражениях у Шельды и Лиса в 1940 году, а все остальные являлись жертвами гестапо или погибли в различных лагерях в Германии, в частности в лагерях Гросс-Розен и Нейенгамме. Кроме того, совершенно определенно известно, что немцы вообще преследовали лиц умственного труда. В связи с этим они проводили время от времени в прессе организованную кампанию, выставляя напоказ тот факт, что подавляющее большинство интеллигенции категорически отказывается подчиниться новому порядку и что оно, в частности, отказывается даже понять необходимость борьбы против большевизма. В заключение таких статей указывалось на необходимость принять меры против этих лиц. И я хорошо помню, как некоторые газетные статьи предлагали просто посылать этих лиц в концентрационные лагеря. Поэтому нет ни малейшего сомнения в том, что интеллигенцию преследовали умышленно.
Фор: Я не буду задавать Вам вопросы обо всем, что касается вывоза или же заключения в лагеря, потому что все это уже хорошо известно Трибуналу, и, задавая следующий вопрос, прошу Вас не говорить о ссылках. Мой настоящий вопрос относится в целом к тем зверствам, которые совершались немцами в Бельгии, и в особенности к тем, которые совершали войска в момент наступления в декабре 1944 года. Можете ли Вы по этому поводу сообщить какие-либо сведения?
Ван-Дер-Эссен: Совершенно верно. Я тем более могу сообщить точные и подробные сведения, если это потребуется, относительно зверств, совершавшихся во время наступления фон Рундштедта в Арденнах, что, будучи членом правительственной Комиссии по расследованию военных преступлений, я был на месте при расследовании, сам допрашивал свидетелей и лиц, уцелевших после этих зверств, так что я достоверно знаю о том, что произошло. Во время наступлений фон Рундштедта в Арденнах в 1944 году в тридцати одном населенном пункте были совершены следующие действительно отвратительные преступления в отношении мужчин, женщин и детей. Эти преступления совершались, с одной стороны, как это всегда происходит на войне, отдельными солдатами, и я не буду на этом останавливаться. Но то, что я особенно хочу отметить, это - преступления, совершенные целыми войсковыми соединениями, которым были даны официальные инструкции, а также преступления, которые были совершены органами, которые, насколько я помню, были известны как "команды специального назначения", действовавшие не только в бельгийских Арденнах, но и совершавшие такие же преступления, теми же методами и в Великом Герцогстве Люксембургском.
Что касается первого факта, то есть преступлений, совершенных целыми войсковыми соединениями, то я, чтобы не злоупотреблять вниманием Трибунала, приведу просто очень характерный пример. Это событие, происшедшее в Ставело, где, приблизительно, 140 человек, из которых было 36 женщин и 22 ребенка, старшему из которых 14 лет, а младшему - 4 года, были зверским образом убиты германскими частями, принадлежащими к танковым дивизиям СС.
Это были дивизия "Хоенштауфен" и охранная дивизия СС "Адольф Гитлер".
Вот каким образом действовали эти части. Мы хорошо осведомлены по этому вопросу благодаря свидетельским показаниям одного человека, служившего в одной из трех частей. Он дезертировал во время кампании фон Рундштедта, переоделся в штатское и впоследствии поступил работать на ферму в Арденнах. Однажды, работая на поле без рубашки, он был опознан бельгийским жандармом по татуировке, которая указывала на его принадлежность к СС. Он был немедленно арестован и допрошен.
Вот как поступали солдаты дивизии "Хоенштауфен": двигалась колонна танков, состоявшая из "королевских тигров",
Точно так же поступали и солдаты из охранной дивизии "Адольф Гитлер" и другие. Они действовали на основании официальных приказов, которыми предписывалось убивать все гражданское население. Почему же принимались эти меры? Именно потому, что во время сентябрьского наступления в этой части Арденн движение Сопротивления перешло к активным действиям и было убито много немецких военных. Поэтому для того, чтобы отомстить участникам движения Сопротивления, было дано приказание беспощадно убивать все гражданское население, которое попадалось немцам на дороге во время их наступления в этом районе.
Другая система, может быть, еще более значительная с точки зрения привлечения к ответственности за совершенное, - это действия команд особого назначения. Здесь речь идет о действиях лиц, командовавших частями полиции безопасности, которые после занятия какого-либо пункта прежде всего производили допрос населения относительно того, кто участвовал в движении Сопротивления, о частях тайной армии, о том, где живут участники движения Сопротивления, бежали ли они или все еще живут здесь. Они раздавали населению специальные, напечатанные на машинке опросные листки, содержавшие 27 вопросов по этим пунктам. Эти вопросы были всегда одни и те же. Они задавались всем в деревнях, через которые немцы проходили. Я, как и в первом случае, не буду долго задерживаться на подробностях и приведу в качестве примера местечко Банд в округе Марш.
В этом местечке действовал отряд тайной государственной полиции, офицеры которого сами говорили, что они специально назначены Гиммлером для того, чтобы осуществлять казни всех участвовавших в движении Сопротивления. Этот отряд захватил всех лиц в возрасте от 17 до 32 лет, и после допроса из их числа был сделан совершенно произвольный отбор, поскольку они не задержали лиц, участвовавших в движении Сопротивления. Большинство из них никогда не участвовало в движении Сопротивления. В движении Сопротивления участвовали только четыре человека. Затем их погнали с поднятыми вверх руками по большой дороге, ведущей из Марша в БасТейль. Поравнявшись с разрушенным домом, который был сожжен в сентябре, офицер, командовавший этим отрядом, встал вместе с фельдфебелем у входа в дом, затем фельдфебель положил руку на плечо последнего человека, стоявшего в третьем ряду, и заставил их войти в дом, где тот же офицер, вооруженный автоматом, убивал каждого из 34 молодых людей выстрелом в затылок. Не довольствуясь этим, он ногой сталкивал трупы в погреб, выпустив туда очередь из автомата для того, чтобы быть уверенным, что все убиты.
Фор: Я желал бы задать Вам последний вопрос. Если я понял Вас правильно, Вы сами никогда не были арестованы и не подвергались лично особым преследованиям со стороны немцев. Я хотел бы знать, как Вы считаете, мог бы свободный человек, который лично не подвергался преследованиям со стороны немецкой администрации или полиции, вести при немецкой нацистской оккупации жизнь, соответствующую понятию свободного человека о том, что такое человеческое достоинство?
Ван-Дер-Эссен: Вы видите меня перед собой. Я вешу ровно 67 килограммов. Мой рост равен 1 м 67 см. Такое соотношение, следовательно, вполне нормально, если верить моим коллегам с медицинского факультета.
До 10 мая 1940 г., до того, как внезапно, без объявления войны, налетели немецкие самолеты и принесли смерть и отчаяние бельгийскому населению, я весил 82 килограмма. Так вот, эта разница между моим тогдашним и теперешним весом, несомненно, является следствием оккупации. Но я не могу останавливаться на этих личных соображениях, а также соображениях общих философских или теоретических, я хочу просто рассказать, и это займет не более двух минут, как средний бельгиец во время оккупации проводил самый обычный день.