Нюрнбергский процесс, Преступления против человечности (том 5)
Шрифт:
Германский приказ:
"В связи с убийством 20 октября 1941 г. военного коменданта города Нанта подполковника Хотца и в соответствии с моим объявлением, опубликованным 22 августа 1941 г., а также в соответствии с приказом от 19 сентября 1941 г., отданным мной генеральному уполномоченному французского правительства, французы, имена которых далее следуют и которые находятся в настоящее время под стражей в качестве заложников, должны быть расстреляны".
На последующих страницах вы обнаружите перечень расстрелянных в тот же день лиц. Я не буду его оглашать, чтобы не перегружать предъявлением дополнительных материалов судебное разбирательство.
На 16
Опираясь на показания очевидцев, я сообщу вам сейчас, как происходило их погребение после того, как они были умерщвлены. На 3-й странице того же документа вы найдете письменное заявление господина Дюмениля относительно казни 21 октября 1941 года. Это заявление было составлено на следующий день после казни. Второй абзац:
"В 11 часов 30 минут в тюрьму Лафайет был вызван тюремный священник. Какой-то офицер передал, что ему поручено сообщить нескольким заключенным о том, что они будут расстреляны. После этого аббат остался наедине с 13-ю находившимися в тюрьме заложниками. Троих других заложников исповедовал в тюрьме Рошетт профессор колледжа Стенисла аббат Тэон.
Аббат Фонтэн сказал осужденным: "Господа, к сожалению, вы должны понять, что означает мое присутствие здесь". Затем он беседовал со всеми заключенными вместе и с каждым из них порознь в продолжение двух часов, которые, как сообщил офицер, им предоставили для приведения в порядок личных дел и сообщения последней воли семьям.
Казнь была назначена на 14 часов. Полчаса предназначалось на путь к месту, где она должна была происходить. Но прошло два часа, еще час, потом еще один, пока, наконец, приехали за заключенными. Некоторые, оптимисты по натуре, как, например, господин Фурни, уже начали надеяться на новый приказ, отменяющий первоначальный, но аббат в это ни на минуту не верил.
Все осужденные держали себя с исключительным мужеством, но более всех других его проявили молодые студенты Гру и Гролло, сказавшие, что лучше принять такую смерть, чем погибнуть при несчастном случае, не принеся пользы. В момент отправки заключенных к месту казни тюремному священнику, не объясняя причины, запретили их сопровождать. Он спустился с ними по тюремной лестнице к автомашине. Заключенные были скованы по двое. На третьем были наручники. Садясь в машину, Гру и Гролло сделали последний прощальный жест, засмеявшись и помахав скованными вместе руками.
Подпись: Дюмениль, советник при кабинете".
16 человек было расстреляно в Нанте, 27 - в Шатоб-риане. Пятерых расстреляли в другом департаменте. Нам известны последние минуты жизни тех, кто был расстрелян в Шатобриане. Аббат Муайон, присутствовавший при этой казни, составил 22 октября отчет, в котором описал, как она происходила. Это 3-й абзац на 17-й странице предъявленного вам документа.
"Население знало из газет и по пришедшим из Нанта сведениям, что на одной из улиц Нанта был убит немецкий офицер. Но оно не могло думать о том, что будет применена столь жестокая и столь массовая репрессивная мера. За несколько дней до этого в лагере Шуазель германские власти поместили в специальный барак группу заключенных, которых они намеревались использовать в качестве заложников в случае возникновения особых затруднений. Из их числа были взяты те, кого должны были
К господину кюре де Вере пришел господин Моро, начальник лагеря в Шуазеле. Последний в нескольких словах объяснил ему причину своего прихода. Он явился по поручению супрефекта Шатобриана, чтобы сообщить, что 27 человек, взятые из числа политических заключенных лагеря в Шуазеле, будут казнены во второй половине дня и господина кюре просят поэтому немедленно прийти в лагерь, чтобы исповедать осужденных. Господин кюре заявил, что готов выполнить эту свою тяжелую миссию, и отправился к заключенным, не задерживаясь ни минуты.
Когда господин кюре явился туда, чтобы приступить к исполнению своих обязанностей, господин супрефект находился среди заключенных. Он пришел сообщить им о том, какая ужасная участь их ожидает, и предложить незамедлительно написать прощальные письма семьям. В этот момент господин кюре появился у входа в барак".
На странице 19-й вы обнаружите описание отправки к месту казни.
"Неожиданно раздался шум автомобилей. Дверь, которая была мною закрыта, чтобы я мог остаться наедине с заключенными, неожиданно отворилась. Появился германский офицер. Это был военный тюремный священник. Он произнес: "Господин кюре, ваша миссия окончена, вы должны немедленно удалиться".
Последние строки 4-го абзаца:
"Всем французам было строжайшим образом запрещено подходить к каменоломне - месту, где происходила казнь. Мне известно лишь то, что заключенных для совершения казни разбили на три группы по 9 человек, что все заключенные отказались завязать глаза, что юный Мокэ был расстрелян уже после того, как упал, потеряв сознание, а также то, что последний пламенный возглас, который срывался с уст каждого, был: "Да здравствует Франция!"
На странице 21 того же документа - показание жандарма Русселя:
"22 октября 1941 г. около 15 ч. 30 м. я находился на улице 11 ноября в Шатобриане и увидел четыре или пять германских грузовиков (точное число я не могу указать), двигавшихся из лагеря Шуазель. Впереди ехала легковая автомашина, в которой находился германский офицер. Многочисленные гражданские лица в наручниках находились в грузовиках, они пели патриотические песни (Марсельезу, Прощальную и т. д.). В одном из грузовиков ехали германские вооруженные солдаты.
Позже я узнал, что везли заложников, только что взятых в лагерь Шуазель, и их везли к каменоломне па Саблиер, находившуюся на пути в Суден, чтобы расстрелять в качестве заложников за убийство в Нанте германского полковника Хотца.
Примерно двумя часами позже те же грузовики возвратились из указанной каменоломни и въехали во двор замка в Шатобриане, где тела расстрелянных были перенесены в подземелье, и там они находились до тех пор, пока не были изготовлены гробы.
Во время возвращения из каменоломни грузовики были покрыты брезентом, с них не раздавалось никаких звуков, но из-под брезента струилась кровь, и на дороге от каменоломни до замка остался заметный узкий след крови.
На следующий день 23 октября тела расстрелянных были положены в гробы, которые увезли и погребли в 9-ти братских могилах, то есть по 3 тела в каждой. При этом не присутствовало ни одного француза, так как все входы в замок охранялись часовыми. Немцы позаботились о том, чтобы избрать места погребения в таких местах, с которыми полностью отсутствовало постоянное транспортное сообщение и, вполне вероятно, это было сделано для того, чтобы значительное число их жителей не посещало могилы мучеников.