o 496d70464d44c373
Шрифт:
– Успокойся. Организация имеет полномочия убирать людей, если они
бессмысленны для общества. Здесь нет места эмоциям… Ну, все, больше
так нельзя, я позвоню, чтобы прислали вертолет – тебя необходимо
224
доставить в аэропорт и немедленно переправить в лабораторию Рихтера.
Валентин хотел встать. Я опять направил на него дуло пистолета.
– Не глупи, малыш. Ты же не такой. После операции ты станешь
смеяться над собой сегодняшним.
– Что
– В граффити? Ничего. Оно не имело смысла. В твоем сценарии
написано, что ребята из квартиры №44 все равно не успеют его увидеть.
Я вспомнил о Кошке.
– Что вы наделали? – прошептал я сквозь слезы. Образ Валентина куда-
то смывался.
– Мы… – поправил меня Валентин.
– Что мы наделали?
Я заревел в полный голос.
– Ведь я больше не смогу быть, как прежде. У меня теперь другое
сознание.
После операции ты опять все забудешь.
– Я не могу так каждый раз – начинать сначала. Мне нужно идти от
какой-то точки вперед.
– Отдай мне пистолет.
– Валентин…
Я опять вытер слезы и спросил:
– Разве ты не понимаешь? Я достиг тебя… Я достиг своего авторитета,
теперь я погибну.
– Ты и это указал в сценарии. Чтобы не погибнуть, тебе необходимо
немедленно вернуться в прежнее состояние. Ты сам выбрал путь
добровольного мученика, ты не пощадил себя ради Организации.
Мы замолчали. Слезы лились из моих глаз. Рука дрожала – я устал
держать пистолет на весу. Валентин смотрел на меня с теплотой и
сочувствием. Так мы и сидели друг против друга.
Я с дрожащим пистолетом. И он с ножом в рукаве.
Борщика посадили в наркологическую клинику. До меня дошли слухи, что
по решению судмедэкспертизы его признали невменяемым и после
лечения собирались перевести в психиатрическую лечебницу. Как ни
225
странно ему инкриминировали только убийство Пашечки-ключника.
Вашингтон уехала на Дальний Восток и больше ее никто не видел. Опять
же поговаривают, что много лет спустя в Москве появилась неописуемой
красоты блондинка по прозвищу Вашингтон, неулыбчивая и
совершеннейшая трезвенница. Утверждали, что это прежняя Вашингтон
сделала себе пластическую операцию в Японии и вернулась в столицу
мстить за истерзанную душу.
Животных из Зоопарка выпустил Шурик. Он признался мне в этом сам.
Сказал, что поступил так от отчаяния, но в отличие от Дэна не смог
выдумать что-нибудь более зловредное. Через некоторое время Шурик
женился на своей подружке-негритяночке, девушке очень доброй и нежной
подстать мужу. На их удачу им удалось получить разрешение на
ребенка, выдаваемое МКР – новоявленным министерством по контролю за
рождаемостью. Правда, пришлось отстоять многолетнюю очередь.
Дом на Маяковской снесли. Очень часто с тех пор я обманывался – к
дому можно было пройти от гостиницы «Пекин» и через арку с улицы
Гашека, и когда ты шел через арку тебя каждый раз преследовало
ощущение, что дом там стоит и все еще воняет кошачьей мочой из
выгоревшего подъезда. Это предощущение каждый раз почти
материально. Но нет. На месте здания расположилась аккуратная стоянка.
Бар «Пекин» сгорел в результате очередной пьяной драки. Магометов не
очень расстроился по этому поводу и открыл в Подмосковье Disneyland.
Правительство заявило, что разрушения в городе не были последствием
террористических актов. Опять получила распространение версия о
смертности материальной оболочки, и это, как и стоило ожидать и как
предсказывал сумасшедший из Ленинки, вызвало всеобщую панику. Мне
еще тогда подумалось, что в такой нервной обстановке любовь общества к
своим авторитетам никогда не угаснет.
Что случилось с Валентином, я до сих пор не знаю. На курок я все-таки
нажал, а он кинул в меня нож. Мне хватило сил только выбраться из
квартиры, найти на улице телефон и позвать на помощь Диего. Я потерял
сознание, но мой ангел-хранитель меня нашел. Валентин после выстрела
упал, но я слишком испугался и не решился посмотреть, застрелил ли я
его насмерть. Потом, ведь у меня был болевой шок – нож застрял между
плечом и грудной мышцей. С тех пор стоит мне оказаться в состоянии
226
нервного возбуждения, и рука отказывает.
Диего наконец-то получил право воссоединиться со своей любимой.
Лена уже ждала его в Марокко, хотя я сильно сомневался, что она на
самом деле его любит. Меня они тоже звали в Африку. Я ничего не
рассказал друзьям об Организации, мне казалось очень жестоким
сообщать о ней кому-либо и особенно дорогим людям. Пришлось убедить
их, что у Валентина были разборки с бывшими коллегами моего отца
касательно нефтяного бизнеса и мной просто грязно попользовались.
Я не хотел верить в историю Валентина, хотя все сходилось. Мне
кажется, нормальный человек всеми силами должен убеждать себя, что
его жизнь никем не контролируется, что один он хозяин положения.
Поверив в существование Организации, ведь придется в каждом
подозревать ее исполнителя, никому не доверять и не иметь возможности