О, Боже! Какие мужчины! Трилогия
Шрифт:
Глава 24
Утром проснулась собой, и даже чувствовала себя выспавшейся. Сладко потянулась и замерла, с недоумением нахмурив брови. Что-то я не поняла… А что кто-то наглый делает в моей кроватке? И кто ему разрешал мне на талию руку пристраивать, а? Осторожно повернула голову и почему-то совсем не удивилась тому, что обнаружила спящего по соседству Вия. Круги у мужчины под глазами были внушительные, лицо выглядело осунувшимся, и урмыт постоянно хмурился во сне. Что-то неприятное снится? Будить его жалко… А вот дойти
Осторожно выскользнула из-под тяжёлой ладони мужчины. Затаив дыхание обернулась на него. Ресницы урмыта дрогнули, но он не проснулся. Выдохнула, и тихонечко, на цыпочках направилась в душевую. Смывая с себя воспоминания о вчерашнем дне, и открытиях сделанных не так давно, должна была признать — утро вечера действительно мудренее. Сейчас всё случившееся со мной, не казалось таким страшным, а проблемы, наоборот, выглядели вполне себе решаемыми. А дом, родимый дом, и родители, подождут. Сначала я должна выяснить, что с теми эмбрионами, которые у меня забрали и научиться как-то жить без секса, что виделось много более сложным, чем всё остальное. Уже сейчас меня скручивало желание пойти, разбудить Вия и потребовать с него исполнения урмытова долга. А если он сильно уставшим будет, то потребовать того же с Морока, а потом и с Яра. И на фоне зудящего желания, меркло всё остальное. Где бы взять антивозбудин, а? Чтобы жилось и дышалось легче.
В комнату скользнула незаметной тенью, собираясь смыться куда-нибудь, пока Вий досыпает. Уж очень не хотелось никому из урмытов на глаза попадаться. Сдам же все бастионы, буде кто захочет меня в постель затащить. Крыша на почве секса потихоньку ехать начинает… Перебраться под крылышко Лешего, что ли? Там меня не так скручивает… Уж не воздух ли внутри дома пропитан чем-нибудь этаким, а? Порылась в доставшейся мне по наследству от архива дома памяти. Ничего интересного не нашла и вздрогнула, почувствовав на себе взгляд. Досадливо цыкнула, Вий проснулся. И так не вовремя. Не успела сделать ноги.
— Как ты? — спросила у мужчины, подняв взгляд.
Про себя отметила, что урмыт выглядит усталым, в отличие от меня. Я вот бодра и весела, и готова к новым свершениям. Он постарался? Прикосновение ладони ко лбу мне явно не приснилось. И голова больше не болит…
— Нормально, — ответил даже без тени улыбки, серьёзно и как-то устало.
Обеспокоившись, подошла к кровати поближе. Наклонилась, всматриваясь в тени, залегшие под синими глазами.
— Ты что? Всю ночь барьер подпитывал? — спросила с подозрением.
— Как ты себя чувствуешь? — ушёл от ответа урмыт.
— Хорошо, — уверенно ответила, прежде прислушавшись к себе. — Это ты, да? Зачем?
— Ты вчера выглядела очень расстроенной, — снова ушёл от ответа.
Вот ведь скользкий тип! Только собралась отойти от кровати, как была поймана за руку и потянута вниз, к Вию.
— Я должен проверить, — приподнялся он на кровати и заглянул мне в глаза. — Ты вчера сказала неправду, когда я спрашивал тебя о голове.
— Ничего же не случилось! — возразила, внутренне возмутившись этому произволу.
— Потому и не случилось, — ответил загадочно и сильнее потянул меня за руку.
Пришлось присесть на кровать и, сердито сопя, покориться. Мужчина положил руку мне на лоб, прикрыл глаза, вслушиваясь…
— Отлично, —
— Ты тоже, — пожала плечами и попыталась высвободить конечность.
Касание его пальцев рождало тревожное чувство в груди. Так и хотелось передёрнуть плечами и сглотнуть. Непроизвольно закусила губу и раздражённо глянула прямо в синие глаза, которые находились как-то опасно близко. Судорожно вздохнула, поняв, что не могу выпутаться из плена взгляда урмыта, который затягивал в себя, как в омут, заставляя забыть о таком понятии, как благоразумие. Так и смотрела как кролик на удава, пока он зарывался свободной рукой в мои волосы и томительно долго перебирал их. Скользящие, лёгкие движения его пальцев по затылку, а потом и по беззащитной шее, заставили непроизвольно опустить ресницы, окунаясь в изысканное удовольствие неожиданной ласки.
Вздрогнула, когда он губами скользнул по впадинке у ключицы, и подалась вперёд, подставляясь под наслаждение. Томительно долго мужчина спускался влажными касаниями языка и губ ниже, ниже и ниже. Руки сами потянулись к его шевелюре, зарыться пальцами, притянуть голову к себе, потребовать этим, чтобы действовал быстрее… Где-то там, на окраине сознания билась мысль о том, что нельзя, что не стоит. Но ласка была такой сладкой, такой нежной и мягкой, что мысленно шикнула на саму себя: «Ещё чуть-чуть… а потом… хватит». И забыла об этом «хватит» сразу же, стоило только урмыту справиться с рубашкой, надетой мной после душа. Он как-то так незаметно разобрался с пуговичками и потянул мешающуюся деталь туалета вниз, а вслед за ней высвободил грудь из бюстгальтера, не забывая ласкать языком и губами чувствительную кожу шеи, что думать о чём-то постороннем уже не получалось.
Сердце замерло, и я забыла, как дышать, когда Вий сжал мои соски пальцами, а потом накрыл правый ртом. Горячим, жадным, рождающим жаркую волну, что прошлась по коже и скрутилась тёплым, требующим разрядки комком в низу живота. Между ног всё свело от желания большего, а грудь мучительно заныла, желая продолжения ласки, когда Вий оторвался от меня на мгновение. Подтолкнул слегка, и я послушно опустилась на подушку, так чтобы и мне, и ему удобней было.
— Да-а-а, — выгнулась дугой, когда мужчина переключился на мой живот.
Кожа горела, а я сама плавилась в нежных, уверенных руках, которые более меня не держали, а касались, скользили, ласкали. И я задыхалась, теряясь в том наслаждении, что дарили пальцы Вия, его губы и язык. А мужчина не спешил перейти к основному, довольствуясь тем, что доводил меня до исступления всего лишь поцелуями и прикосновениями. Мучительно долго, постоянно отвлекаясь на мою грудь, он спускался по животу ниже… Ещё чуть-чуть и я умолять его буду, о том, чтобы он, наконец полностью меня раздел.
Чувствовала себя слабым листком, уносимым ветром куда-то в заоблачные дали, и нисколько этому не сопротивлялась. Мне было так хорошо и спокойно. Мне так нравилась нежность, та нежность, которую вкладывал в свои действия Вий. Наверное, никто и никогда так не ласкал меня, как он. Для него словно наиважнейшим сейчас было именно то, что он скользил по моей коже руками, временами отрываясь, чтобы насладиться созерцанием распалённой меня, и возможность снова приникнуть, чтобы продолжить мучить пока ещё довольно скромными ласками. А стоило мучительному стону сорваться с моих губ, как мужчина замер и попросил: