И всё же в поведении Йовея что-то изменилось, хотя многие этого не замечали. Временами пёсик делался скучным. В эти короткие периоды в его прежде таком жизнерадостном взгляде появлялась тоска. Так продолжалось недолго.
Как-то, выведенный на прогулку, Йовей убежал. Да, именно убежал. Будто забыв все, он потрусил своей дорогой куда глаза глядят. Хозяин его замешкался,
отвлёкся разговором с соседом, а когда спохватился, пса уже не было. Его звали, пытались идти по следу. Куда побежал Йовей? Что заставило его бросить очередного хозяина? Что сталось с ямальским скитальцем в огромном, бесспорно враждебном ему городе? Все это остаётся загадкой. Думаю, он встретил в Москве куда больше опасностей, чем те, которым бесстрашно противостоял, живя в родной стихии северного края. Он мог попасть под машину, сделаться лёгкой добычей собачников-живодёров или быть растерзанным городскими бездомными псами, нравы которых, в отличие от собак Сатаки, были ему незнакомы. Но, может быть, он почувствовал зов Севера и пустился отыскивать путь на свою далёкую родину, точь-в-точь как описал это в своих рассказах и повестях Джек Лондон. А уж он-то знал толк в собаках.
Е. В. Котенкова, кандидат биологических наук
ПРО РЕЮ, ОУНЛИ И ПЛЮШУ
В течение трех летних сезонов мне довелось жить на биостанции бок о бок с ручным сурком байбаком по кличке Плюша. Плюша был толстым, симпатичным увальнем. Когда я впервые с ним познакомилась, зверьку было всего несколько месяцев. В детском возрасте Плюша любил всех людей и позволял гладить себя и брать на руки. К сожалению, к году у него появился весьма существенный недостаток, который сильно осложнял его жизнь в коллективе: он стал признавать только свою хозяйку и ещё двух-трех «избранных». Со всеми остальными он расправлялся быстро и решительно: распушившись, медленно переваливаясь, сурок подходил к своему «врагу», угрожающе стуча зубами, потом поднимался на задние лапы, делая «столбик», и если вы тут же не ретировались, обнимал вашу ногу на уровне колена и жадно впивался в неё зубами.
Одно лето в наш коллектив, членом которого был и Плюша,
входили ещё два ньюфаундленда, носившие клички Рея и Оунли. Собаки были хорошо воспитаны, твёрдо усвоив правило «не обижать маленьких», они не проявляли враждебности по отношению к другим домашним животным. Обе быстро привыкли к обществу Плюши, а сурок очень скоро перестал их бояться и даже для острастки иногда стучал зубами, подходя к носу лежавшей Реи. Рея была старше Оунли и прекрасно знала, что хорошо и что плохо. Поэтому когда Плюша в наше отсутствие позволял себе слишком много, например, пытался залезть на письменный стол или, забравшись на стул, грыз подоконник, Рея тут же вскакивала и начинала громко на него лаять. Сначала эти воспитательные меры благотворно действовали на сурка, и он оставлял недозволенные занятия. Через некоторое время Плюша убедился, что Рея не переходит к другим, более активным действиям, и перестал воспринимать её «предупреждения» всерьёз. Его взаимоотношения с Оунли были более сложными. По её мнению, основным недостатком воспитания Плюши была агрессивность по отношению к людям. Меня она постоянно защищала от Илюшиных нападок, ложась на пол так, чтобы он не мог приблизиться ко мне неожиданно, оставшись незамеченным. Её воспитательные меры были куда строже и действеннее, чем у Реи. Как только сурок пытался приблизиться к моему стулу с явно недобрыми намерениями, Оунли вскакивала на ноги, после чего следовал быстрый удар лапой, от которого Плюша превращался в «летающего сурка», шлёпаясь на пол в двух-трех метрах. Если это не охлаждало боевого пыла байбака, то Оунли пускала в ход зубы, схватывала Плюшу за шиворот и слегка прижимала его голову к земле, впрочем, не причиняя ему ни малейшего вреда. Однако морально Плюша бывал полностью уничтожен и, подчиняясь грубой физической силе, отходил на безопасное расстояние и начинал жалобно кричать.