О чём молчал Будда

Борзов Анатолий

— Привет, — сказал я, — где тебя вчера носило?

— Была занята.

— Я не спрашиваю, чем ты была занята. Я спрашиваю, где ты была?

— Скворцов, а твое какое дело? Я что, должна по каждому поводу перед тобой отчитываться?

— Не хочешь — не отвечай.

— Дай слово, — потребовала она.

— Даю слово, никто не узнает.

— Вадиму не скажешь?

До чего странные существа женщины. Почему я должен говорить Вадиму то, что он и без меня знает?

— Мы ездили смотреть новую квартиру.

Ах, вот оно что! Квартиру ездили смотреть — мне бы их проблемы.

— Нормальная квартира? — спросил я, словно собирался в ней жить.

— Ужасно дорогая, но Вадик все просчитал.

— Ты беременная?

— Скворцов, я тебя

не понимаю. Чтобы купить новую квартиру, нужно обязательно быть беременной? Мы хотим улучшить жилищные условия, что в этом плохого?

— Я хотел вернуть долг, — неизвестно с какой целью солгал я.

— Вадим будет рад, — сказала она.

— Ты не поняла. Я хотел вернуть долг вчера, но вас не было дома. А сегодня я долг вернуть не могу — придется немного подождать. Ты не возражаешь?

— Деньги нам, конечно, нужны. Однако тысяча ничего не решает. Я не возражаю. Вернешь, когда сможешь. А что случилось?

— Ничего не случилось.

— Тебе прибавили в зарплате? Как твоя Элла Сергеевна?

— Прости, мне, кажется, пора.

Элла Сергеевна направлялась к машине. Открыть дверь я не успел, а если честно, и не хотел.

* * *

Когда-то здесь стоял лес. Я его помню — хороший сосновый бор. Он и сейчас стоит, скрывая в своем чреве жизнь, которая не должна бросаться в глаза. Я даже представить не мог, что где-то в глуши скрывается она — чужая жизнь. Загородный поселок. Хотя слово «поселок» не совсем удачное в данном случае. Мы свернули с магистрали и въехали в лес. Каких-то двадцать минут и следы цивилизации пропали. Однако я чувствовал обман — слишком ровная асфальтовая дорожка бежала навстречу. Еще один поворот, еще одна горка и мимо пролетел огромный джип. Элла Сергеевна встрепенулась — как оказалось, не напрасно. Монстр тут же ударил по тормозам и принялся неуклюже разворачиваться. Я бросил встревоженный взгляд — Элла Сергеевна опустила козырек и принялась поправлять макияж. Еще через пару минут мы остановились.

— Я сейчас, — бросила она и открыла дверь. Дверь джипа тоже распахнулась, и вылез мужчина. Большой мужчина — под два метра и такой же внушительной комплекции. Я смотрел в зеркало заднего вида, как мужчина приближается. Затем оба раскланялись. Дверь своей машины мужчина не соизволил прикрыть. Поэтому она перегородила и без того узкую дорогу. Однако, похоже, мужчину данный факт не волновал, он был занят разговором — каким именно, я не слышал. Элла Сергеевна стояла ко мне спиной, одной рукой держала сумочку, второй изредка поправляла волосы. Прошло минут десять — оба продолжали разговор. Я заглушил двигатель и вылез. Слегка пнул колесо и полез за сигаретами. Проехала машина. Мужчина, спохватившись, прикрыл, но не закрыл дверь. Я выбросил сигарету и после некоторого сомнения вдавил ее в песок обочины. Затем Элла Сергеевна обернулась, и оба посмотрели на меня. Чтобы чем-то себя занять, я вновь слегка пнул колесо. Проехала еще одна машина и подала сигнал. Мужчина махнул в приветствии рукой. Элла Сергеевна улыбнулась. Затем она вернулась и принялась внимательно изучать свой телефон. К тому времени я сидел в машине.

— Напрасно ездили, — сказала Элла Сергеевна, — странно, но звонка я не получала. Может быть, вы, Дима, слышали?

Звонка точно не было.

— Куда? — спросил я и завел двигатель. Джип неуклюже развернулся — поднял придорожную пыль и стремительно скрылся из вида.

— В город, — сказала Элла Сергеевна. До поселка мы не доехали километра три. На тот момент я об этом не знал. Дорога и дорога, а куда она ведет — какое мне дело? Я же не пешком иду.

* * *

Вечером я смотрел телевизор. Положил ноги на стол и тупо глядел на экран — шел какой-то фильм. В бытность свою я был большим фанатом кино, а потом словно отрезало. Либо засыпал, либо терял интерес и выключал телевизор. Смотреть новости интересней, какая ни есть, а все-таки жизнь. Хотя и новости вскоре начали утомлять. Я встал, прошел на кухню и открыл холодильник. Он был пуст.

Большой, вместительный холодильник, куда залезет не одна тележка продуктов, был пуст. Взял в руки Будду и лег на диван. Откуда ты пришел? Говорят, для тебя нет преград, ты можешь появиться в любой точке мира. Это правда? Или красивая легенда? Миф или сказка? Будда молчал. Он всегда молчит. Смертный разум должен понять — истинная вера обращена за пределы материального мира, к реальностям вечного будущего. Кажется, это твои наставления? Тебе никогда не было дела до мелкой суеты, что и составляет земную жизнь. А вот я не могу подняться над собой. Меня постоянно преследуют проблемы. Не дают покоя, даже когда я лежу на диване. Заползают в голову, словно мерзкие твари. Как ты с ними боролся? Сидел и терпеливо ждал, когда они тебя покинут? Понимаю, с глупыми мыслями ты также боролся. А как быть с умными? Откуда они берутся? Молчишь? Ты всегда молчишь — погрузился в нирвану и забыл обо всем на свете. Ты — Будда. Ты — символ, а я — Дима Скворцов.

* * *

Разводились мы более чем странно — мы вообще не разводились. Нас развели обстоятельства. Я был молодой и глупый — делал карьеру. Уходил в страшную рань и возвращался, когда все нормальные люди, исполнив супружеский долг, спали. Иногда звонил и предупреждал, чаще — не звонил вообще. Я был чертовски занят, а чем именно — не знаю. Сейчас не могу вспомнить — а чем я был занят? Что делал сутки напролет? Мы жили рядом словно чужие — я и она. Я не знал, какие цены в магазинах. Я и сейчас не знаю. Не знал, откуда берутся продукты — лениво ковырял вилкой, что-то ел. А жизнь куда-то бежала, вот только бежали мы с ней в разные стороны.

— А ты кто?

— Скворцов, звать Дима.

Зачем она спросила? А если не Дима? А если не Скворцов? Это что-то меняет? Сколько на свете имен. Почему она спросила, как меня зовут? Я — Скворцов и был им прежде, чем родиться. Еще не появился на свет, а Скворцов уже был. Ветер в окно. Деревья проснулись — о чем-то говорят, шумят, качаются. Подойти к окну? А что я там увижу? Как качаются деревья?

Звонит телефон. А прежде не звонил — умер он. Я ходил и платил, а он, сволочь, не звонил. Три месяца не звонил, и три месяца я платил. Спрашивается, за что платил?

— Дмитрий Анатольевич? Я вас, наверно, побеспокоила. Нет? — Элла Сергеевна смеется в трубку, — за вами сейчас заедут. Кто заедет? Тимур. Его зовут Тимур. Он позвонит, и вы спустись вниз. Спасибо… я на вас рассчитываю.

Хрень какая-то! Кто такой Тимур? И что ему от меня нужно в половину первого ночи? А если я сплю? Или у меня болит голова… и почему Тимур?

Деревья качаются — я не ошибся. Погода — дрянь. Укрыться теплым одеялом и на все забить. Мы едем — летим в ночи. За рулем, наверно, Тимур. Он не представился, но позвонил. Сказал — выходи. Я вышел. Тридцать минут всего лишь. А вот и поворот — я его узнал. Здесь мы стояли и я, как дурак, пинал колесо. Зачем я пинал колесо?

Поселок. А здесь серьезно. Охрана, будка и шлагбаум. А теперь куда? Вниз? — я спускаюсь вниз — пахнет сосной. Мой любимой запах — свежая сосна. Не туда? А куда? — Тимур, или кто он там, подсказывает, туда лучше не ходить. Но именно там раздаются голоса. Мы заходим, я беру в руки кий и начинаю играть. Просто мне больше нечем заняться. Гоняю шары, вновь ставлю и вновь бью — тысячу лет не играл. Последний раз… когда же это было?

— Привез?

На меня смотрит какой тип — явно не Тимур.

— Ты — Скворцов?

Я кладу кий на стол и жду.

— Только до развилки, — говорит он мне. — Понял? Только до развилки. Лично отвечаешь, — в голосе угроза. Он достает телефон и начинает нажимать клавиши. Через мгновение мой карман приходит в движение — звонят мне! ОК, — говорит тип и закрывает дверь.

Ночной воздух бодрит, я вижу, как идет пар — сегодня прохладно. Дима! Ну где же ты был?

Элла Сергеевна машет мне рукой. Она сидит в своем желтом цыпленке и улыбается. Элла Сергеевна пьяна — не нужно быть проницательным, чтобы понять, как она пьяна.