О чём молчал Будда
Шрифт:
— Ты на меня сердишься? Какие вы, мужики, упрямые! Дима, у нас сегодня что? Понедельник или вторник? Ах, уж вторник… как быстро летит время. Где сумочка? Я вечно забываю сумочку. Дима, будь добр, посмотри, пожалуйста.
Я смотрю.
Элла Сергеевна смеется.
— Ну до чего ты не сообразительный. Посмотри, есть ли там мои права… не бойся, только до развилки. Я дала слово Грише. Ты видел Гришу? Колоритная внешность, а в душе ягненок. Но сначала мы проедем… как вы его, мужики, называете? Блок пост — вот как. У них тут все под контролем — государство в государстве. Они тебя проверяли? Не проверяли? Гриша их всех уволит.
Перспектива
— Это опасно, — предупреждаю я.
— Знаю, — говорит Элла Сергеевна, — я никогда не курю за рулем. Пристегнись на всякий случай. И прошу тебя — не давай мне советы. Самое противное, когда тебе дают советы. Ты какую музыку любишь? Тут одно старье, — она принялась копаться в бардачке. — Все некогда. Зайти в магазин и купить что-нибудь приличное — некогда. Завтра съездим и что-нибудь купим. Ты согласен?
— Может быть, поведу я? Вы сейчас не в том состоянии, к чему напрасно рисковать?
Элла Сергеевна включает музыку.
— Он мне иногда нравится. И бывает, не нравится вообще — слушать не могу. У тебя так бывает? Странно, правда? Либо он нравится, либо не нравится…коробка автомат… с Гришой мы простились. Свинья, даже не вышел проводить даму. Скворцов, как по-твоему, я похожа на даму? Ты не видел настоящих дам… ну и стервы они все.
Как мы проехали десять километров до развилки — я их буду помнить всегда. Каждый поворот казался мне последним. Элла Сергеевна не только вела машину, она еще и шутила. Определенно, она была на подъеме, чего не скажешь обо мне. Постареть я не постарел, но похудел точно. Желудок мой прилип к позвоночнику, пальцы на ногах скрючились в напрасной попытке ухватиться за что-нибудь. Слава богу, я не ужинал. В противном случае несложно представить возможные последствия. На развилке мы покурили. И что странно — мне показалось, Элла Сергеевна и вовсе не была пьяна. Так обычно выглядит усталый человек — несколько заторможенные реакции и небольшая апатия.
— Вот еще один день прошел, сказал она, — а нужен он кому-нибудь или не нужен… Грише невозможно отказать. Он нормальный мужик, бескорыстный — редкое явление наших дней. Не понравился? И правильно, зато мне нравится. Ты не понял, Гриша не в моем вкусе. Мы… в общем, мы приятели, это когда без взаимных обязательств. Я ему сказала, мне нужен Скворцов, и он тебя привез. Я сказала — до развилки и слово сдержала. Он тебя предупредил? Видишь — предупредил, а мог и промолчать. Выходит, какие-то обязательства существуют?
— Поздно уже, — напомнил я.
— Знаю. Ты меня не слушаешь.
— Почему — слушаю. Можно поговорить и в машине — холодно здесь.
— Умным людям холодно не бывает. Скворцов, ты — кто?
Быть нянькой мне давно не приходилось. В лесу было действительно прохладно. Два часа ночи — не лучшее время для философской беседы, да и находилась мы на разной волне. Вероятно, Элла Сергеевна поняла. Или устала или замерзла — шмыгнула в машину.
Глупый какой-то получился день, а вечер еще хуже. Поэтому мой вам совет — не берите телефон, если вам звонят за полночь. Ответить можно только в одном случае — если у вас на свете имеется дорогой и близкий человек. Гриша мне не позвонил. На диван я запалился усталый и злой. Или нет, в обратном порядке — злой и усталый.
12
Как ни покажется странным, но чувство неудовлетворенности — прекрасный жизненный стимул. Одна беда — оно вас может раздавить и уничтожить. У меня когда-то был товарищ — весельчак и балагур. Я ему завидовал — все нападки судьбы он встречал улыбкой. Много лет спустя до меня дошло — его улыбка единственная защита в этом жестоком и несправедливом мире. Улыбаюсь я крайне редко — слишком много скопилось во мне иронии и цинизма. Они оба ходят, держась за руку, и часто провести грань и определить, кто есть кто невозможно.
У меня неприятности, верней, неприятности у Миши — Михаила Петровича. Какие-то семейные проблемы, он обратился ко мне — попросил подменить. Я — к Элле Сергеевне. Результат? Мишу уволили. Я был взбешен! Ворвался в кабинет и потребовал объяснений.
— А не много ли вы себе позволяете? — холодно спросила она. — Вы, Дмитрий Анатольевич, вообще-то здесь кто? И почему он не обратился ко мне? Он у кого работает — у вас или у меня?
— Обыденная практика, человек попросил подменить.
— Я бы все равно Лаптева уволила. Давно собирались, но решение откладывала. А вам его жалко?
— Не вижу причины.
— Причина — мое решение.
— Нет, это не причина. Лаптев не вписывается в вашу новую концепцию.
— Странный вы человек, Дима. Какое вам дело? Вы что — друзья? Понимаю, вам его жалко. Какой вы, право, жалостливый человек. Пошло, видно, с тех пор?
— Каких? — растерялся я.
— Когда за кроликами ухаживали.
Рано или поздно конфликт произошел бы — я это чувствовал. Самоуверенная и жестокая баба. Все они — нынешние капиталисты, чья мысль только набить карманы. Какой же я дурак, что не взял в долг! Вот бы сейчас и отыгрался. Знаю, расписки она с меня не взяла бы — я слишком порядочный. И она об этом знает. Оказывается — не знает! Я такая же сволочь, как все. Вот бы было разочарование! Дима Скворцов не только не желает вернуть деньги, он отказывается его признать! Какие деньги? Простите, я не знаю, о каких деньгах вы говорите…
— Расстроен? — спросила Элла Сергеевна.
— Думаю, — ответил я.
— Давайте подумаем вместе. Михаил Петрович ответственный и старательный работник, у меня к нему нет претензий. До некоторых пор он меня устраивал, однако обстоятельства изменились. Вынужденный прогул всего лишь повод, чтобы мирно разойтись. Или вам необходимо знать обстоятельства? Никто не пришел за него хлопотать — никто. Вы не современный человек, поэтому и пришли.
— Я его подвел.
— Вы помогли решить проблему, за что полагается премия. Выпишу уже сегодня — два оклада достаточно?
Элла Сергеевна продолжала издеваться — спокойно, рассудительно, со знанием дела. Аргументов у меня не было и быть не могло — достойный урок.
— Кроме того, вы забыли, что больше не являетесь продавцом. Приказ уже давно подписан — простите, забыла довести до вашего сведения.
Она права — куда я лезу? Любой из нас может вылететь со своего места, прежде чем осознает, что произошло. Лаптева с тех пор я не видел — выбросил из головы.
Костя деньги даже не пересчитал — открыл ящик и карандашом сбросил их куда-то вниз — в чрево стола. Словно не желал к ним прикасаться.