О чём не говорил Конфуций

Власов Владимир Г.

К тебе, чтоб запугать тебя несчастною судьбою

И смертью, и просить пожертвованья снова будут,

Не обращай вниманья, так как ты сейчас со мною».

И с этих пор Таньсья у Фана дома поселилась,

И даже днём работу делала всю, как супруга,

Они стихи слагали вместе, и любя друг друга,

Всё время проводили вместе, и так долго длилось.

Со

временем Фан начал уж без пищи обходиться,

Предвидел будущее, и всем делал прорецанья,

Так как небесные его ум заполняли знанья,

Им городок, где жил он, не переставал гордиться.

В конце концов, ей все живые люди надоели,

Мирская жизнь уже ей начала внушать презренье,

У вод Сиян лишь обретала умиротворенье,

Потом Тансья и Фан в другой мир, лучший, улетели.

7. Предостережение в День огня (1)

(О чём нем говорил Конфуций)

Был Цао Лай-инь (2) в царской академии Хайлине

Искусным составителем всех текстов и учёным,

Корпея как-то раз над свитком древности, мудрёным,

Заснул, увидел, стоит в зале некто посредине.

Высокий человек ему с почтеньем поклонился,

Назвал себя Хуаном Кунь-пу (3), именем известным,

Взяв за руку, повёл в какое-то пустое место,

И Цао в императорском дворе вдруг очутился.

Внутри его был благородный бог с лицом квадратным,

Одет по царственной династии в одежде модной,

В халате, шёлка тонкого, в накидке превосходной,

С гербом, из тех, что составляют цвет дворцовый, знатным.

Он Цао пригласил, сказав: «Из знати всей нас – трое,

А в Академии империи мы всех знатнее,

Давайте этикет дворца оставим мы в покое,

Считать не будем, кто меж нас богаче иль умнее».

Они друг другу поклонились и уселись.

Бог к Цао повернулся и сказал ему с почтеньем:

– «Позвал сюда вас с высочайшего я повеленья,

И рад, что вы по случаю в парадное оделись,

Я благодарен, что вы согласились к нам подняться,

В одиннадцать лет вы благой поступок совершили,

И боги вас

служить на небо пригласили,

Вы можете незамедлительно за дело взяться».

Никак не мог припомнить Цао, что же в детстве было,

Что сделал он, чтоб заслужить такое поощренье,

Отказываться стал почтительно от приглашенья,

В конце сказал решительно, что бога рассердило:

– «Я не останусь здесь, так как живём мы очень бедно,

И дети молоды ещё, не время нам расстаться».

Хуану бог сказал: «Я вижу, говорить с ним тщетно,

Уговорите вы его, чтоб смог он здесь остаться».

Проигнорировав его, к себе он удалился.

Хуан взяв руку Цао, молвил, ему глядя в очи:

– «Я знаю, в Академии живут все скромно очень,

Никто из академиков деньгами не разжился,

Так почему питаете привязанность к ней эту,

И не хотите, всё оставив, с нами оставаться»?

Но Цао на своём стоял, и не хотел сдаваться,

Тогда Хуан сказал ему тихонько посекрету:

– «Я понимаю, чувство долга в вас – всего превыше,

Но в День огня с сих пор вам лучше дома оставаться,

Необходимо в этот день всего остерегаться,

Всех сторониться и вести себя, как можно, тише».

Спросил Цао: «Кто этот бог, и место как зовётся»?

Ответил тот: «Бог Чжан Цзин-цзин, и здесь он обитает,

А место – Канцелярия Небес, её все знают,

Сюда не каждому попасть на службу удаётся».

И в тот же миг над свитком древности Цао проснулся,

С тех пор, из дома выходя, он каждый раз справлялся,

Ни день огня ли это, чтоб бедой не обернулся,

И если то был день огня, то дома оставался.

В дни эти пропускал он похороны, дни рожденья,

Все праздники, сидел, от всех скрываясь, как проклятый,

Но вот на следующий год забыл предупрежденье,

Был тридцать третий год Цян-лун правленья (1769), месяц пятый.

Ему послал Ян Дун-ю (4) к Чэн Ю-мэну (5) приглашенье

В дом, поэтический где вечер, званный, намечался,

Где богу кухни делали все жертвоприношенья,

Конец ознакомительного фрагмента.