О чём поёт русский. Гражданская лирика
Шрифт:
Это штамм капитализма.
И уж загнана нам в попу
Очистительная клизма.
Той болезни метастазы
Выжечь прочь калёной сталью
Вместе с собственной заразой
Нам помог бы новый Сталин.
С этой скверной не напрасно
Мы воюем до упада —
Дежавю дождёмся Маркса,
А вот Ленина не надо…
Много в людях накопилось
Злобы античеловечной,
И боюсь,
Инфицирован навечно.
Дошёл ты в этой жизни до предела
Дошёл ты в этой жизни до предела,
Гнить на чужбине — твой удел таков,
А умирать тебе, как всем, хотелось
Вблизи тебя взрастивших берегов.
Намерения лучшие благие
В жизнь воплотил ты вовсе не за тем,
Чтоб после попрошайку-ностальгию
Гнать от себя, не ведая проблем.
Назвал себя ты мира гражданином,
За прошлое не чувствуя вины,
Букетом возомнил себя жасмина,
Кому уже и корни не нужны.
Смывая с рук следы от перегноя,
Оправдывая выбранный свой путь,
Представился ты жертвенным героем,
Чтобы себя и прочих обмануть.
Пути же Бога неисповедимы.
Где умереть — особый интерес.
Не мне судить о доле пилигрима,
Что на свою могилу тащит крест.
Кружат, кружат вороны, что им не кружить?
Кружат, кружат вороны, что им не кружить?
Сытые довольные… Хочется пожить
Каждому, да радости мало от жилья…
Стонет в безотрадности Родина моя.
Стянутый поддёвкою новый Прометей
Мается исклёванной печенью своей.
Отчины беспутные дети-мужики
Пьём мы до бесчувствия в праздник и с тоски.
Если бы не воронов метка на челе,
Так бы и лежали мы на сырой земле,
Тискали бы родную, долюшку кляня…
Нет, российский подданный, то не для меня.
Не найти сочувствия к слабости, мой друг,
К жизни равнодушия сбрось с себя недуг,
Как былинный пращур твой стань богарырём,
От заморских ящуров защити свой дом,
От поганой нечести, что кругом кишит.
Разомни конечности, чай, не инвалид.
За родную сторону бейся не шутя.
Ну, а что до воронов — сами улетят.
Вертикаль власти и воровство
Народного счастья отец и коваль
Свой вывел закон гравитации:
Отвесная власти ведёт вертикаль
В тюрягу и без апелляции.
Наверх карьерист через задний
Как глист проползёт, не замажется.
Но верит народ, что моральный урод
В местах отдалённых окажется.
Сорвётся он вниз, как мужик со столба,
Что жиром натёрли заранее.
Подобная ждёт казнокрада судьба
И нет воровству оправдания.
Вам то подтвердят толоконные лбы
И прочие при полномочиях.
Про тех же, кто жиром намазал столбы,
Про них промолчу ближе к ночи я.
И после смерти русский будет пить
С большой трибуны раздаётся речь —
Когда народу мы дадим излишки,
Начнёт их милый трепетно беречь,
По крохам собирая на сберкнижке.
Из Интернета будет он качать
Не голых баб, а деловое чтиво
И сможет жизнь свою с нуля начать,
Ему лишь предложи альтернативу.
Сгоняет родный в Галатасарай,
Где на ура продаст свои матрёшки.
В родном краю наступит сытый рай,
Где каждый будет с миской и при ложке…
А может, хватит задницу смешить?
Ей хорошо, когда она без вилки.
И после смерти русский будет пить,
Из рая в ад гоняя за бутылкой.
И китайская стена небесконечна
И китайская стена небесконечна,
Хоть стояла многие века,
Охраняя сирых и увечных
От нашествия издалека.
С нею обгоняя ожиданья,
Здания общественных систем
Рушились не раз до основанья,
Впрочем, снова высились затем.
Монолитом на крови застыла,
Тихо за великою стеной.
Здесь не оскверняются могилы,
Дремлет узкоглазый часовой.
Зной дневной сменяется морозом,
Камень дышит сеточкой морщин.
Изнутри ль, снаружи ль ждать угрозы —
Не ответит грозный властелин.
У него на сердце тот же камень,
Что у всех лежащих под стеной —
Приподнять, что строилось веками,
Жизни недостаточно одной.
У истории отыщутся герои,
Но кому воздвигнут пьедестал —
Тем, кто для потомков стены строил,
Или тем, кто стены разрушал?
1987
Через прошлое щемящее нашей боли настоящее
Через горе, принуждение,
Через пьяное икание,
Голод, мор, нужду, лишения,