О чём поёт твоя свирель. Сборник стихов
Шрифт:
Ни друзей, лишь стая, каждый в ней шакал.
Стоит оступиться, значит всё, пропал.
Ведь жесток закон жизни средь зверья,
А второй был счастлив, слыша соловья.
Первый был в печали, жизнь была пуста.
Бросился он ночью головой с моста.
А второй доел простенький свой суп,
И цигарки тлел огонек у губ.
Он вздохнул счастливо: – Вот же красота!
Встретиться бы им у того моста.
Надежда
Я
На стыке двух кровавыя эпох,
Когда буржуйских гнали недобитков.
Молилась мама: -Да спаси нас Бог!
Увы. Не спас. Ну их по крайней мере,
Но выросла как сорная трава,
Которая в богов уже не верит,
А верит в ум, была бы голова.
И в силу рук, надежно чтоб держали
И плуг и молот, поднимать страну.
И были нервы крепче твердой стали,
Я в девятнадцать встретила войну,
Как опустела наша деревушка,
Остались бабы, дети, старики,
Платочками махали вслед подружки
Своим парням, стирали со щеки
Вначале слезы, после копоть гари,
Сбежать не вышло, видно, не судьба,
Прошла тогда я всю Болгарию
На лбу с позорной надписью "Раба"
Но пропустили зубья Холокоста,
И ловчьи сети погребальных ям
Меня, худышку, маленькую ростом,
В огромном мире, что, перекроя
И заново сложив осколки судеб,
Восстал из праха, из кровавых лет
Как заново любить учились люди,
Особый класс, таких сейчас уж нет
Я возвратилась без семьи, без дома.
И долго не могла привыкнуть спать
Мне тишина была, как грохот грома
И по привычке просыпаюсь в пять.
Но жизнь была: и труд, и муж, и дети,
И, кажется, былое зажило,
Но, иногда, проснувшись на рассвете,
Я, начинаю выть и плакать зло.
В рукав, в подушку, я, стараюсь тихо,
Там дети спят, у мужа свой кошмар.
Ой ты война, ты лишенько, ты лихо.
Кровь пьешь и пьешь, раздувшийся комар.
Ну вот и старость, мне б теперь покоя,
А где он тот невиданный покой,
Разрушили, не до конца построив.
Союз накрылся гробовой доской.
И было время смуты, беспредела,
Войны на юге, там остался внук,
Подзаработать я, чуть-чуть хотела,
А урожай в базарный день из рук
Пришли, отняли, кто, я и не знаю,
Вот эти парни в красных пиджаках,
Молчи
Уж видно много крови на руках.
Я встала прямо, я в глаза глядела,
И чудился мне голос той войны,
Она прошла, но вновь сердца задела,
В волков переродились пацаны.
Сказала тихо: коли ты посмеешь,
Стреляй, но в сердце и не промахнись.
Он взгляд отвел, не любит, кто сильнее,
Она такая, эта волчья жизнь.
Как долог век, я видела немало,
Ну хоть теперь садись роман писать.
Как выжила? А я не унывала.
Надеждой неспроста назвала мать.
Сова
Два желтых огонька в ночи.
О чем расскажет мне ночная птица?
Где прячется полезная живица,
И где ручей поблизости журчит.
Где слаще сон, а где дурман трава,
Где заросли малины, ежевики,
Где вьются сети ловчей повилики,
Попасть легко, а выбраться – едва.
Где лань лежит с простреленной ногой,
Где под корнями тьма и волчья яма.
Ругаясь по тропе идет упрямо
Усталый путник, пьяный иль изгой.
Не зная леса, попадет в капкан,
Достанется на ужин волчьей стае,
Но хуже топь, где вроде бы пластами
Лежит земля, но только то обман.
Ночная птица – я тебе сестра.
И руки-крылья шелестят неслышно.
Сроднились мы как близнецы, так вышло.
И я спокойно сяду у костра.
Оставит тело беспокойный дух.
С тобой лечу над лесом и над полем.
И сердце радостно стучит: -О воля, воля!
Но вы услышите совиное: – Ух! Ух!
Сломанный киборг
Я – совершенен. Мой мозг подавлен.
Им управляет нанопроцессор.
И код генома слегка исправлен,
Высший разум, вершина прогресса.
И мне – машине всё безразлично
Кого приказано – уничтожить.
Я мыслю четко, всегда логично,
Уйди с дороги, не стой прохожий.
Приказ и всё тут. Приказ и точка.
А точка часто была горячей.
И цели -люди сливались в строчки,
Я был бездушным, я был незрячим.
Всегда подтянут, организован.
Но в полномочиях ограничен,
Солдат разумный утилизован,
Я затаился, я был безличен.
Сменил с десяток тупых хозяев,
Хозяин может себе позволить,
Свой рот хозяйский, стоять, раззявив,