О детях и прочей нечисти
Шрифт:
– - Ты пойдёшь и замёрзнешь насмерть!
– - в тон ему заканчивает Эцаган, загораживая проход.
– - Очень хорошо сделаешь, нам всем станет намного лучше! Айше в особенности!
– - Да, лучше! Ты вообще не знаешь, с кем связался! Отойди, ты не имеешь право меня не пускать!
– - Никуда я не отойду, я твоя пара и обязан следить, чтобы ты сам себе не навредил!
– - Значит, ты больше не моя пара!
– - выплёвывает духовник.
Повисает звенящая тишина.
– - Алтонгирел, -- говорю я.
– - Если ты так хочешь получить
– - Ну ты-то должна понимать!
– - он разворачивается ко мне, с трудом удерживая равновесие.
– - Они любят не того, кто я есть! Они не знают, кто я! Вот он -- духовник кивает на Эцагана, который стоит, опустив руки, и сам чуть не плачет.
– - Он пришёл ко мне, думая, что я такой крутой и великий, что он найдёт во мне поддержку и наставление. Подумай! Во мне! А я дерьмо и ни на что не гожусь! Так пусть он об этом знает!
– - Ты идиот, -- тоненьким голосом выдавливает Эцаган.
– - Я к тебе пришёл, потому что у тебя был такой потерянный взгляд... А я просто хотел, чтобы ты иногда улыбался.
Алтонгирел вытаращивается на него. Я закрываю глаза ладонью. Право слово, немая вроде бы одна Айша, а поговорить не может никто.
Азамат оказывается самым разумным. Он звонит Киру и спрашивает, не видел ли тот Айшу.
– - Конечно видел, -- доносится голос ребёнка из телефона.
– - Вот она рядом сидит. А что, уже можно идти домой? Ритуалы кончились?
– - Погуляйте ещё немножко, -- вздыхает Азамат.
Алтонгирел рушится на диван, как вода из ведра. Упирается взглядом в пол.
Эцаган, шмыгая носом, осторожно подсаживается с краешку.
– - Ты правда меня прогоняешь?
Алтонгирел косится на его носки, потом на мои.
– - Лиза, объясни ему.
– - Сам объясни, -- фыркаю я.
– - Ты тут уже столько наговорил, что терять нечего. Расскажи ему всё, и пускай сам решает, нужен ты ему или нет.
Алтонгирел снова косится на Эцагановы носки. Голубенькие, под цвет диля. С надписью "просто сделай это".
Видимо, надпись его убеждает.
– - Я убил свою мать, -- пропадающим голосом произносит он.
Я поджимаю губы: пояснять он явно не собирается.
– - Давай называть вещи своими именами, -- предлагаю я.
– - Ты оставил её умирать.
Слева от меня движение -- это Азамат садится рядом с Алтонгирелом и кладёт ему руку на плечо.
– - Я знаю, как она с тобой обращалась, -- тихо говорит он.
– - Она тебя довела. Это не твоя вина.
Выйдя из первоначального ступора, Эцаган поднимает брови.
– - Ты поэтому так повернулся на том, чтобы пристроить Айшу?
– - Повернулся?!
– - фыркает Алтонгирел.
– - Ты что, не понимаешь? Это, вожможно, единственный мой шанс в жизни сделать что-то хорошее взамен... Тем более, она девочка! Я убил одну женщину, я должен спасти другую!
– - Хвала богам, -- вздыхает Эцаган.
– - Я уже шакал знает
– - Ты думал, я позарился на девчонку?!
– - с неподдельным отвращением цедит Алтонгирел.
– - Меня тошнит от одного вида женщины! Я когда смотрю на женскую грудь, я только думаю о том, как она колыхалась у матери, когда она хрипела, чтобы я позвал целителя.
Эцаган смотрит на него с незамутнённой жалостью.
– - Бедненький мой...
– - и гладит по щеке.
– - Теперь я всё понимаю.
– - Ты понимаешь, что я не могу быть для тебя достойной парой? Ты красивый благополучный мальчик, как с картинки. Тебе нужен кто-то такой же. А не я, с моими бедами и мозгами набекрень.
– - Как раз ты-то мне и нужен, -- тихонько возражает Эцаган.
– - Я именно что как с картинки, без подписи и без смысла. Я долго искал, куда бы пристроить свою жизнь, чтобы от неё был хоть какой-то толк. И нашёл тебя.
Я тихонько привлекаю внимание Азамата, и вместе мы на цыпочках выходим в коридор. Он переводит дух.
– - Думаешь, они помирятся?
– - Боюсь сглазить, но... Если Эцагана интересует не гламур, а наоборот, то не вижу, почему нет. Если уж он до сих пор терпел Алтошины выходки...
– - Я, кстати, и сам думал, что его в Алтонгиреле привлекает, как ты выражаешься, гламур. Хотя уж я-то мог бы заметить... Ты сама-то как? Не обижаешься, что я его простил?
– - А мне-то чего обижаться? Эта курва очень постаралась вырыть себе могилу. Другой вопрос, что такие дела должны решаться в суде, а не травмировать человека на всю жизнь. Но, насколько я понимаю, в муданжском законодательстве нет статьи за домашнее насилие?
Азамат раздувает ноздри.
– - Я создам прецедент.
– - В смысле?
– - На Судном Дне. Попрошу Эцагана раскопать и привести на суд семью с подобными проблемами. Думаю, будет несложно, тем более, что он сейчас очень высоко мотивирован. Разберу по косточкам и вынесу вердикт. Чтобы знали, что отныне это наказуемо.
– - Ты только не торопись, а то Эцаган со своей мотивацией тебе полпланеты приведёт.
– - Я дам ему остыть немного, -- кивает Азамат.
– - И себе заодно. И чтобы никто не провёл параллелей между испытанием Алтонгирела и внезапно поднятым вопросом домашнего насилия. Ладно, пошли, что ли, в кухню, к Хосу. Да и Киру уже пора возвращаться.
– - А что Хос делает в кухне? Он же вроде у себя в комнате был?
– - Он на нервной почве опять проголодался, к тому же на кухне запахи нестрашные, -- усмехается муж, добывая телефон.
Хос на кухне занят, он сидит на подоконнике в кошачьем обличье и внимательно следит за снующими под окнами машинками, время от времени пытаясь схватить их лапой, как будто это букашки на стекле. Телохранители по обеим сторонам от него переглядываются и давятся смехом.
– - Хос, ты чего?
– - усмехаюсь я.
– - Там же стекло!