О девочке Маше

Введенский Александр Иванович

— Гражданка, заткните себе и вашей девочке уши ватой, а то шум будет такой, что прямо оглохнете!

А самолёт всё бежал и бежал по полю. И вот наконец Маша увидела, как человек с флагом махнул флагом ещё раз, и почти сразу после этого вдруг прекратилась тряска. Маша посмотрела на землю. Земля была уже где-то внизу, и самолёт не касался её больше своими колёсами.

— Ах, — сказала мама, — ах, мы, кажется, летим! А Маша захлопала в ладоши и вдруг запела:

Выше птички Желтка, Выше

птички Василька, Выше, выше Воробья Полечу сейчас и я!

Уши у неё были заткнуты ватой, и шум в самолёте от мотора был такой, что она и сама не слышала, что она поёт.

А самолёт поднимался всё выше и выше над землёй. Маша смотрела в окно и видела, как большой дом аэропорта стал совсем маленьким, а потом куда-то исчез.

Скоро не стало видно и Москвы. Они летели над лесами, полями и реками. Казалось, что они летят очень-очень медленно — почти что на месте стоят. Маша даже крикнула маме:

— Ох, как мы медленно летим! Прямо тише едем, чем трамвай.

А мама в ответ Маше:

— А вон, посмотри, видишь внизу лес?

— Вижу! — крикнула Маша.

— А теперь?

— А теперь уже не вижу, мы уже его пролетели.

— Вот, значит, как мы на самом деле быстро летим, — сказала мама. — Поняла теперь?

— Нет, — ответила ей Маша, — ничего не поняла! Это просто лес такой маленький, словно садик, вот и все.

Но хотя и казалось Маше, что летят они очень медленно, а всё-таки лететь было интересно и совсем не страшно. И леса, и поля, и реки, и сёла — всё казалось сверху очень красивым. Когда они пролетали над городами, то улицы в городах казались чистыми, словно вымытыми, и весь город был виден сразу, а за городом были видны луга, и по лугам ходили коровы. И это было занятно — сразу видеть и трамвай на улицах и коров на лугах.

Вдруг треск и шум в самолёте затих, и Маша, посмотрев в окно, увидела, что земля стала боком. Тут Маша испугалась и сказала шёпотом:

— Земля стала боком! Неужели мы падаем?

Но один пассажир, в кожаном пальто, засмеялся и крикнул ей:

— Вынимай, девочка, вату из ушей! На посадку идём. Сейчас остановка будет.

Всё ближе и ближе подлетала земля к самолёту, и наконец коснулся самолёт земли и снова запрыгал по кочкам. А потом остановился.

Открыли дверцу, и все пассажиры и мама с Машей сошли по лесенке на траву. И лётчик вышел из кабины, отошёл шагов за тридцать в сторону от самолёта и закурил трубку. А Маша подошла к нему и стала на него смотреть. Посмотрела-посмотрела, а потом говорит:

— Здравствуйте. Это вы нас везли?

— Я, — сказал лётчик, — я вас вёз. А как тебе, очень страшно было?

— Нет, — говорит Маша, — мне не было страшно. Только я бы хотела выше туч полететь.

— Что ж, — сказал лётчик, — может, сейчас и придётся так лететь. Кажется, дождь собирается. Ну, садись в самолёт. Сейчас дальше полетим.

Села девочка Маша в самолёт, и все сели, и снова самолёт затрясся по кочкам, а потом взлетел. И на этот раз он поднялся высоко-высоко над землёй. И вот он влетел в тучи, и земли не стало видно. Маша видела

в окно только белый туман.

Летим в тумане, Словно в сметане,

— сказала Маша. — Ничего не видать.

А потом поднялся самолёт ещё выше, и видела Маша под собой тучи, и это было похоже на море, только не на простое, а на молочное, с большими молочными волнами. А над этим молочным морем было синее небо и яркое жёлтое солнце. Так они и летели над этим морем, и только кое-где в этом море были дырки, и в этих дырках была видна земля, совсем не похожая на ту, которую видела Маша под Москвой. Тут совсем не было видно лесов — тут были степи, и поля, и холмы…

А домики в деревнях были белые.

И вдруг кончилось молочное море, и впереди Маша увидела настоящее синее широкое море. А на берегу этого моря стоял большой, красивый город.

— Вот и Одесса, — сказали пассажиры. — Вот и приехали, сейчас будем спускаться.

А когда самолёт остановился и Маша вышла из него, то оказалось, что остановился он на таком же поле, как и под Москвой. И города никакого тут не было, и моря. Только воздух был тёплый.

— А где же Одесса? — сказала Маша. — Я хочу в Одессу, нам на пароход нужно.

Тут к ним подъехал автобус, и четыре гражданина и мама с девочкой Машей сели в этот автобус и поехали. И через полчаса они приехали в город с высокими каменными домами, с садами и с морем. Этот город был Одесса.

В этом городе к морю спускалась огромная, широкая лестница, а рядом с лестницей вниз и вверх бегали вагончики. Одно было обидно: что лестница спускалась всё-таки не к самому морю, не к самой воде, а шла она до какой-то некрасивой улицы, а за улицей был забор, за забором какие-то дома и мастерские, и только за ними шумело и билось волнами о каменный берег зелёное море, которое называлось Чёрным.

В городе на улицах было много народу, в магазинах продавали цветы и вкусные пирожки с орехами. А ещё Маша заметила, что всюду в садах стояли деревья с почти зелёными листьями, а в Москве ещё вчера Маша смотрела на деревья, и там на них даже жёлтых листьев не осталось.

ГЛАВА VII

О том, как Маша на теплоходе ехала

Вечером мама с Машей пошли на пристань и сели на пароход, который назывался теплоход «Грузия». Каюта была маленькая, но очень чистая и светлая. Стены были белые, умывальник белый, и кровати тоже белые. И стояли они не рядом или друг против друга, а одна кровать стояла на полу, а другая висела над ней, прикреплённая к стенам.

Маше очень понравилась верхняя кровать.

— Мама, — сказала она, — ты будешь спать на стоячей кровати, а я на висячей.

— Что ты, Маша! — сказала мама. — Ведь ты же оттуда свалишься.

— Никогда я не свалюсь, — отвечала Маша. — Посмотри, ведь тут сбоку решётка сделана.

А там, и верно, была сделана решётка, для того чтобы во время качки нельзя было с кровати упасть.

Тут вдруг теплоход загудел, да так громко, что они обе вздрогнули.