О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Шрифт:
— А вы при чем?
— Нас по дороге зацепили, — пояснил мужик. — Когда люди звереют, уже не видят разницы, кого бить и грабить…
Пожар постепенно загасили, хотя три дома и десяток сараев сгорели дотла, но остальные спасли. Дарси сновал везде, как шершень, разузнал, что разбойников было два десятка, сейчас они ушли вон туда в лес, увели трех молодых женщин, забрали всю еду, намереваются соединиться с отрядами знаменитого Кнуда Железнорукого.
Оба смотрели на Гая в ожидании решений, он поколебался, посмотрел на их ждущие
— Нет. За подмогой посылать поздно. Впрочем, одного из крестьян можно отрядить в замок. Пусть там все садятся на коней и едут сюда.
— В село?
— Да.
— Значит, — воскликнул Дарси воспламененно, — нападем?
— Угадал, — ответил Гай сумрачно, — прямо сейчас. Давайте оба на коней! Молодцы, с оружием спать ложитесь…
Один из крестьян понесся в замок поднимать отряд, еще один рвался показать шерифу, какой дорогой отправились разбойники в лес и увели женщин.
Лошаденка у него мелкая, но резвая, бежала до самого леса, а там крестьянин вытянул руку, указывая на часть леса, где дубровник неспешно переходит в березняк, а дальше то ли непролазная чаща клена, то ли так тесно сомкнули ряды лиственницы.
— Ваша милость, — прошептал он, — это вот там! Дальше, знаю, хорошая такая поляна с ручьем. Там лучшее место, чтобы остановиться и глумиться над нашими женщинами! И делить добычу. Там еще дуб такой могучий, его зовут дубом самого Одина…
Гай сказал так же тихо:
— Хорошо, оставайся здесь. Или дуй в деревню. Беннет, Дарси!
— Здесь, ваша милость.
— Приготовьте стрелы. За мечи хватайтесь не раньше, чем на вас бросятся.
— Выполним, ваша милость, — ответил Беннет, взглянув с осторожностью. — А их в самом деле там два десятка?
Гай буркнул:
— Но и не сотня же? Обычно в шайке три-пять человек. От силы — семеро.
— Но тот мужик говорил насчет двух десятков!
Гай отмахнулся.
— В темноте всегда все страшнее.
— Пусть семеро, — проговорил Беннет. — Двоих мы с Дарси уберем сразу, он уже птицу бьет на лету… Ну, а потом как получится и как повезет…
— Вот и хорошо, — сказал Гай нетерпеливо. — Это не взятие Акры или Иерусалима, чтобы вот так все до последнего шажка! Навалимся и просто всех без всякого там. Что тут сложного?
Беннет ответил со вздохом:
— Вам виднее, ваша милость.
Дальше они пробирались молча, коней оставили на опушке. Беннет с Дарси остановились, только чтобы натянуть тетивы на луки, а затем пошли за Гаем следом, наложив стрелы и цепко держа в пальцах оперенные кончики стрел.
Деревья то сдвигались так, что не протиснуться, то чуть расступались, но между ними оказывались зависшие трухлявые стволы, только тронь, рухнет и придавит. Ветер носится по верхушкам, а здесь ветра не бывает. Ноги то и дело проваливаются в норы зверей, иногда слышится рассерженный писк. Однажды что-то злое вцепилось Гаю в носок сапога, но когда он поднял ногу, на сапоге остались только следы острых зубов.
Все трое вспотели, за шиворот сыплется древесная труха, сосновые иголки, падают мелкие жучки и отчаянно скребутся, пытаясь выкопаться
Гай уже начал сомневаться, не обманул ли мужичок, когда настороженные уши поймали далекий смех, а через минуту и пьяно-веселые голоса.
Он удвоил осторожность, Беннет и Дарси начали расходиться в стороны, а он обнажил меч и начал всматриваться в появившийся между деревьями просвет.
Поляна широка, посредине чудовищно толстый дуб. Настолько могучий, будто его и в самом деле посадил Один: толстые, как ляжка коня, нижние ветви простерты горизонтально, а веточки на кончиках даже опускаются к земле.
Вокруг дуба ничего не растет, что понятно, хозяин не дает никому ни солнца, ни воды, зато сейчас там под ветками расположились разбойники. Гай быстро пересчитал их, вообще-то мужичок оказался к истине ближе: двенадцать человек, но только двое показались ему бойцами, возможно, изгнанные из армии за мародерство. Остальные же простые воры, возле них дубинки на земле да простые пики без наконечников, просто палки с заостренными концами.
Почти все разлеглись на поляне, пьют и жрут. В сторонке отчаянно вскрикивают женщины, с них уже содрали платья и привязывают руки и ноги к вбитым в землю колышкам. Трудятся над этим четверо, а еще трое наблюдают и отпускают шуточки.
Он прошептал:
— Стрелять не раньше, чем меня увидят…
Никто не ответил, Беннет уже далеко слева, Дарси справа, но, возможно, знают, что делать, Беннет битый волк, а Дарси быстро превращается в свирепого волчонка…
Он глубоко и часто подышал, взвинчивая скорость и ярость, выдвинулся из-за дерева и побежал, стараясь не привлекать внимания.
Его и не замечали, пока он не пробежал десяток ярдов, кто-то закричал не столько в панике, как в глупом изумлении. Некоторые начали подниматься, Гай уже несся на полной скорости, сбил одного с ног, стремясь добраться до тех, кто явно вожаки, но постоянно попадалось мужичье с дубинками, он рубил быстро и яростно, наконец скрестил с одним мечи, тот оскалил зубы и заорал:
— А, тот самый шериф?.. Ну, пришел твой час.
Гай молча разрубил ему голову, развернулся и полоснул лезвием по лицу второго, что попытался ткнуть его пикой.
Сзади раздался звериный боевой клич Беннета, топот ног Дарси и его крик:
— Первый отряд, заходи справа! Второй — не дать уйти слева!
Разбойники завопили, кинулись в бойню, мечи Беннета и Дарси засверкали, как молнии в ночи, трое упали сразу, остальных рубили быстро и яростно, разбойники орали и бросались в разные стороны, сбивая друг друга с ног.
Гай рубил, пока уцелевшие не бросили оружие, их осталось трое, и не опустились на колени. Еще двое катались по земле, пытаясь вытащить застрявшие глубоко во внутренностях стрелы с зазубренными наконечниками, остальные распростерлись неподвижно.
Беннет, с окровавленным мечом, огляделся дико, грудь ходит ходуном, лицо еще пышет жаром схватки.
— Ваша милость, а что с этими?
— Одного повесить, — распорядился Гай. — Остальных зарубить, чтобы не забивать голову процедурными вопросами.