О душе
Шрифт:
Итак, всякое движение или изменение живого существа характеризуется как имеющее телос, итог, к которому оно направлено. К примеру, из желудя прорастает росток; потом развивается ствол кроны, вырастает большое дерево, на нем вырастают новые желуди, они снова падают. Душа при этом может быть понята как то, что направляет движение живого существа к его телосу. И только из телоса может быть понята последовательность разворачивания движения.
Здесь уместно вспомнить образ глаза, к которому Аристотель прибегает, говоря: если бы глаз имел душу, его душой было бы зрение. Этот образ говорит, в том числе, следующее: мы не можем понять последовательность движений нашего глаза, если не понимаем, к какому итогу они направлены, какую зрительную задачу человек решает. Человек может посмотреть туда и сюда,
Рассматривая живое существо как целое, Аристотель говорит о том, что и вся его жизнь устремлена к своему телосу, неотъемлемому от жизни этого существа. Таким телосом является полнота раскрытия сущностных возможностей данного живого существа. Всё живое стремится себя раскрыть.
Но можем ли мы, наблюдая развивающееся живое существо, сказать, что этот телос в какой-то момент оказывается достигнутым и исчерпанным? Возможно ли, глядя на развитие дерева, животного или человека, сказать, что в какой-то момент это развитие оказывается осуществлено в полноте и дальше, – хотя это существо продолжает жить, – уже никаких изменений, относящихся к развитию, не будет? Нет, – говорит Аристотель, – реально мы ни в какой момент не видим исчерпывающего достижения телоса развития. Этот телос подобен скорее никогда не достижимой линии горизонта. Мы не можем сказать, например, что развитие растения останавливается на этапе цветения. Нет. Потому что дальше должен сформироваться плод. На этапе плода – тоже нет, оно продолжает существовать дальше, готовиться к зиме и может быть, принесет новые плоды. И так далее. Вплоть до самой смерти живого существа идет процесс развития, никогда не достигающего абсолютной полноты. Абсолютная полнота развития существует лишь как ориентир.
Итак, рассматривая мир живых, одушевлённых существ, мы видим, что все они в своем изменении, развитии стремятся к телосу, которого никогда в полноте не достигают. Если теперь под душой понимать, как это делает Аристотель, некий принцип жизни как таковой, если душа – это то, что делает живое живым и организует существо как живое, то в свете сказанного душа может быть понята как начало, которое удерживает всякое конкретное живое тело в его развитии, стремящемся к указанному выше телосу.
Для того чтобы в четком философском понятии схватить так понятую душу, Аристотель использует отчеканенное им слово «энтелехия». Душа, – говорит он, – это энтелехия тела. Энтелехия – слово, однокоренное со словом телос. Буквально оно означает обладание (собой) в конце, в телосе. Энтелехия – двусмысленное слово у Аристотеля. В некоторых контекстах оно означает мыслимую полноту раскрытия сущности данного существа и относится скорее к описанию телоса его развития. В других случаях оно вероятнее обозначает устремленность к этой полноте, пребывание в направленности к телосу. Оба этих смысла имеют отношение к душе. С одной стороны, душа – это то, что в себе содержит телос развития данного телесного существа как недостижимый предел полноты его осуществления. А с другой стороны, душа – это то, что тело к этому телосу непрестанно направляет.
Далее Аристотель замечает следующее. В процессе развития живого существа все те жизненные процессы, которые в нем есть, оказываются скоординированы друг с другом и направлены к телосу как к некоей возможной полноте развития данного существа. При этом у разных живых существ присутствует разный набор этих процессов. Рассматривая то, каков этот набор, каковы те жизненные функции, которые мы находим у тех или иных существ, мы можем выделить своего рода ступени живого и, сообразуясь с ними, ступени в уровне душевной жизни.
Первая, наиболее лаконично устроенная ступень живого – растение. У него всего три способности, три функции, которые нужно скоординировать для того, чтобы растение полноценно развивалось. Это питание, рост и размножение.
Следующая ступень – это животное. Животные тоже питаются, растут и размножаются, но, кроме того, у них есть органы чувств, они могут наблюдать окружающий мир, воспринимать его; у них есть способность перемещаться в пространстве; у них есть память; у них есть начатки воображения. И животная душа отвечает уже за координацию всех этих способностей, присущих животным. Растительная душа, по Аристотелю, вписана в животную душу так же, как в четырехугольник можно вписать треугольник. Животное ведь тоже питается, растет и размножается.
Из мира животных выделяется человек как обладающий особой, только ему присущей способностью – способностью не только ориентироваться в окружающем мире, но и постигать мыслью этот мир. Другими словами, человек обладает умом, и применительно к нему мы можем говорить о разумной душе.
Аристотель задумывается о посмертной участи души. Он говорит следующее: растительная душа никакого смысла и никакого существования без растительного тела не имеет: она имманентна самой организации тела, и её смысл состоит в том, чтобы направлять его развитие. То же можно сказать и о животной душе. Поэтому когда тело умирает, то растительная и животная душа, полагает Аристотель, умирают вместе с ним.
Что же касается ума, то его Аристотель видит как нечто такое, что с телом напрямую не связано. Для Аристотеля – ив этом он следует своему учителю Платону – ум от тела не зависит. И Аристотель говорит, что если что-то и сохраняется после смерти человека, то это ум, разумное начало его души.
Но если для Платона ум – это руководитель индивидуальной души (а иногда, – как в диалоге «Тимей», где гневное и вожделеющее начала души представлены как ее смертные части, связывающие бессмертный ум со смертным телом, – и сама бессмертная душа, как таковая), то для Аристотеля это нечто надиндивидуальное. По Аристотелю, ум у всех людей один; наш ум представляет собой присутствие в каждом из нас единого мирового Ума. Аристотель, таким образом, не признаёт индивидуального бессмертия.
Как рассуждает здесь Аристотель? Почему Ум по его мысли един для всех нас? А потому, что если рассуждение, размышление каждого из нас движется правильно, оно движется с необходимостью, единственно возможным образом. Действие ума одного человека никак не будет отличаться от действия ума другого человека. Аристотель, создатель логики, настаивает на этом. Но если ум каждого из нас идентичен уму любого другого человека по своим действиям, не будет нелепым предположить, что во всех нас присутствует единый мировой Ум, которым мы и познаём всё сущее в мире.
Может показаться, что Аристотель здесь противоречит опыту. Мы ведь хорошо знаем, что два разных человека способны решать одну и ту же задачу двумя разными способами так, что оба решат её верно. Но Аристотель мог бы на это сказать, что эти два человека отличаются тем, как они восприняли условия этой задачи, а, стало быть, различаются сами те посылки, из которых они делают выводы. В этом смысле они решают фактически две разные задачи. Но выводы из одних и тех же посылок не могут различаться, они совершаются с необходимостью единственно возможным образом.
Обрисовав ряд основных моментов, важных для понимания аристотелевского способа исследования и построения его науки о душе, мы оставляем читателю самому проследить всё то, что осталось за рамками нашего предисловия. И хотя Аристотель на первый взгляд может показаться трудным, а стиль его размышлений – громоздким, при внимательном чтении трудно не проникнуться симпатией к его радостной и заинтересованной открытости тому, что есть, к его умению удивляться самым простым вещам и проницательности в их исследовании. Хочется поэтому думать, что чтение этой книги принесёт читающим немало незабвенных минут, проведённых в общении с великим философом.
Конец ознакомительного фрагмента.