o f2be50149fb33788

Lightfoot Craig

Он скорее походил на человека, ожидавшего какого то важного

известия и наконец то его получившего. Однако оказывается, что

известие это требует мягко говоря разъяснений, поскольку

мало,что проясняет и даже ещё более "нагоняет туман."

Владлен выслушал меня и кивнул: " Что же пойду, отчего не

пойти. Как родного в гости зовут. К тёще на блины, мля..." - " Тут

вот, что ещё, Владлен Георгиевич " - замялся я - "Майор вроде

сказал,

что нас с вами вместе приглашает." Сказав это я

почувствовал, что уши мои горят в полумраке штурманской рубки,

возможно даже освещая некоторое пространство. Капитан

взглянул на меня исподлобья острым взглядом битого и умного

волка. " Много о себе мните, юноша" - едва заметно усмехнувшись

в седую бороду, проворчал он - " В толмачи он тебя зовёт. Я ему

боцмана сватал, дескать шпрехен зи дойч вери гуд знает, так он

руками замахал: "Ноу, ноу. Он крэйзи. Я мол его вери гуд инглиш

уже слышал. Пусть юнга переводит, хотя бы по сути понятнее."

Мы с Владленом гуськом, как внучек с дедушкой поднялись по

трапу на борт норвежца. Долговязый матрос, при ближайшем

рассмотрении им оказался старина Йорик Скелет, оставив вместо

себя другого матроса проводил нас в носовую надстройку к

командирской каюте, месту встречи двух капитанов. Майор

Бьернсон ожидал нас с открытой дверью и услышав шаги вышел

навстречу. Он был облачён в явно неуставной белоснежный

шерстяной свитер водолазку, который, как не странно шёл к его

76

красному, обветренному лицу и стриженной ёжиком рыжей

причёске.

– " Прошу садиться." Хозяин каюты указал на небольшой,

прикрученный к палубе полукруглый диван, обитый синим

бархатом. Диван этот располагался почти в центре довольно

просторной каюты. Три длинных больших иллюминатора с

массивными броневыми заглушками напоминали о военном

предназначении этого морского жилища.

Тут же находился небольшой, но весьма примечательный стол

овальной формы. Вещь была явно антикварной и очень дорогой,

такое мне приходилось видеть разве что в ленинградском

Эрмитаже. Это была искусная инкрустация из разноцветного

янтаря на мраморной столешнице.Янтарная мозаика изображала

шведский королевский герб, знакомый мне по форме шведских же

длинноволосых хоккеистов - увенчанный короной лев, стоящий на

задних лапах в явно агрессивном расположении духа.

Майор вежливым жестом указал на блестящий металлический

чайник с деревянной ручкой и две большие чайные чашки,затем

поднялся

и принёс из буфета открытую жестяную коробку с

печеньем. Роскошный королевский лев с неодобрением косился

оранжевым янтарным глазом на эти явно не аристократические

чайные причиндалы. Однако чайник источал такой чарующий

аромат, что Владлен Георгиевич не выдержал и смущённо кряхтя,

наполнил наши с ним чашки.
– " Я пригласил вас господин капитан

" - начал Бьернсон. " Чтобы сообщить пренеприятное известие " -

машинально дополнил я про себя. " С тем, чтобы уведомить вас о

ближайшем будущем " - продолжил он. Через несколько дней ваше

судно будет сопровождено в порт Трамсё.

Там вам предстоит стоянка, возможно длительная, не менее

месяца. Вероятно и к сожалению вас может ожидать суд, впрочем

это как решат вышестоящие инстанции. Советская сторона

извещена о задержании вашего судна и как у вас принято выразила

77

протест. Мой корабль по срочным причинам должен покинуть

акваторию острова. Это произойдёт через, он взглянул на часы-

хронометр, через 46 минут. А сейчас прошу сюда господин

капитан. Я должен вас кое с чем ознакомить. Майор указал на

противоположную сторону каюты, где находился высокий

штурманский стол с картами и бумагами. Он жестом приказал мне

оставаться на месте, а сам с Владленом подошёл к штурманскому

столу.

Два капитана опершись на локти склонили головы над бумагами.

Я же вынуждено пребывая в неведении и одиночестве незаметно

для себя опустошил коробку с ванильным датским печеньем, когда

я очнулся на дне коробки сиротливо ютились две печенюшки,

покаянный стыд охватил мою душу, но было поздно. Минут через

двадцать оба капитана отошли от стола и направились к двери. Я

вскочил и последовал за ними. Дураченко преобразился, глаза

заблестели знакомым азартным блеском. Спускаясь по трапу на

свой борт он даже напевал что-то не совсем приличное про

Гитлера с хвостом, пойманного под мостом из репертуара

сорванцов конца сороковых годов. Мне же оставалось только

гадать и мучиться в неведении: "Что же обсуждали два капитана и

что так обнадёжило нашего Владлена?"

В назначенный срок корвет "Сенья" отшвартовался от скалистого

причала тайного фьорда, развернулся на выход и покидая нас дал

на прощанье два длинных и как показалось тревожных гудка. Наш

работяга "Жуковск" остался в гордом одиночестве под

нависающими скалами "Медвежьего крыла". Капитан через