o f2be50149fb33788
Шрифт:
информацией. Честно говоря, после того, как нами были открыты
ворота в остров, из-за резкой смены места действия я чувствовал
146
себя несколько оглушённым. Голова была словно набита ватой.
Всё вокруг казалось мне нереальным, словно происходящим во
сне и я несколько раз ловил себя на мысли, что меня вот-вот
разбудят на вахтенную смену.
П. м. П." Тайна полярного острова." гл.25 " Верманд "
От
брата рыбообработчика в разгар промысла. Я подумал, смущаясь
за Устиныча, что он наверное всё-таки ошибся и перед нами
настоящий норвежский рыбак, который ни сном не духом не
ведает о происшествии с дрезиной, да и вообще не имеет ни
малейшего отношения к нашей эпопее в духе жюльверновских
приключений. Я покосился на боцмана, тот буравил деда тёплым
взглядом голодного удава . Чтобы, как то смягчить ситуацию и
прервать затянувшуюся паузу, я выдал традиционное: " Хэллоу,
мистер. Хау ар ю?" Старик сверкнул в мою сторону колючими
глазами из под лохматых бровей и недружелюбно буркнул по
норвежски: " Яай шёонер икке"
Тут вступил, решивший видимо поставить все точки над i,
боцман: " Не понимаешь, стало быть, борода? Ты же европеец как-
никак и здрасте пожалуйста - " Хэллоу, мистер " мы не понимаем.
Ну а если так тебя спросить:" Халло, ман. Вии геетс? " Бородач
вздрогнул и мне показалось непроизвольно втянул голову в плечи.
С этого момента боцман перешёл на немецкую речь. О
содержании которой я где-то догадывался, а где-то восстановил по
последовавшим позже рассказам Бронислава Устиныча и Гены
Эпельбаума. Устиныч несколько минут гневно излагал старику, что
в его годы пора о душе подумать, а не изображать юного
вервольфовца - борца с "большевистскими патлатыми
казаками"( цитата из Гебельса.) И нечего,мол, разыгрывать
мирного норвежца, поскольку он - старшина первой статьи
Бронислав Друзь германца за версту чует, потому как тесно
147
общался с их пленным братом полные пять лет и все их нюансы
изучил до доскональности.
Старик молча взирал на разошедшегося боцмана и его волнение
выдавала лишь напряжённая поза и сжатые бледные губы.
Пожалуй на редкость своевременным оказалось вмешательство
Гены Эпельбаума, принявшего на себя роль миротворца. Он
успокаивающе похлопал по широкой спине прокурорствующего
боцмана и подчёркнуто вежливо, слегка поклонившись обратился
к застывшему, аки соляной столб норвежцу. Говорил
Оскорович по немецки бегло и слегка грассируя. Как не без
зависти позднее заметил Устиныч на настоящем хох дойче.
Боря с Ромой с недоумением взирали на происходящее. Борька
даже полушёпотом спросил у меня, как у неизменного спутника
Устиныча, могущего обладать упущенной ими информацией: "Так
что, дед этот немец что ли ?" Я нерешительно кивнул:"Не
исключено. Во всяком случае Бронислав с Геной так думают. " В
конце концов непонятный старец с усилием разомкнул свои словно
склеенные уста и произнёс всего одно слово: "Битте". При этом он
сделал несколько неподходящий для его облика и окружающей
обстановки по джентльменски изящный пригласительный жест в
сторону сарая, словно это была не дощатая развалина,( впрочем из
небольшой железной трубы на покатой крыше уютно вилась
струйка дыма) а как минимум симпатичный домик где нибудь в
Тирольских Альпах. Мы вошли в сарай, ожидая увидеть убогое
пристанище одинокого старика и остановились у порога едва
войдя внутрь. Челюсти наши как по команде отвисли, выражая
удивление и восхищение.
Приют седого отшельника в его внутренней части являл собой
полную противоположность тому, как он выглядел снаружи.
Старец был явно не чужд комфорту и обладал неплохим вкусом,
как выразились бы в 21 веке: " Гросфатер не слабо шарит в
креативном дизайне жилого пространства". Это был настоящий
охотничий домик, обшитый внутри деревянным брусом. Стены
были завешены искусно сшитыми коврами из однотонных
песцовых и пёстрых нерпичьих шкур. В углу просторная лежанка
была накрыта одеялом, на производство которого пожертвовали
свои непростые жизни пара-тройка белых полярных волков. На
148
полу красовался апофеоз этого торжества охотничьего искусства -
шкура огромного белого медведя - урсуса маритимуса с
устрашающе разинутой чёрной пастью и многообещающим
оскалом мощных, жёлтых клыков. Над лежанкой висел охотничий
карабин - верный помощник хозяина в коллекционировании всего
этого великолепия.
Другой центральной частью этой незабываемой экспозиции был
стол, сработанный из пустотелых корпусов морских мин.Как
позже объяснил мне изрядно сведущий в военно-морских делах
Бронислав Устиныч это были оболочки немецких мин LMB -
трёхметровые торпедообразные дуры с хвостовым оперением, как