o f2ea2a4db566d77d

Дима

рассыпча рассып рассы раз два три Как вы семяеете сделайте потише здесь ведь тоже не.

Через пару часов водитель проезжавшего мимо грузовика заметил в кювете разбитую

машину. Он остановился, чтобы посмотреть, не нужна ли кому помощь. В кабине сидела

женщина с порванным горлом, из которого ледяной проволокой торчали артерии. На заднем

сидении, свернувшись клубком, спал парень, почти до смерти замерзший. Ещё через

несколько часов Илья очнулся в ближайшей

к месту аварии больнице.

Страх настиг его ещё во сне, так что пробудился он с мутными ощущениями вины и

неизбежной расплаты. Слабость и жар их только подчеркнули. Но боялся Илья не призраков

леса, а самых конкретных вещей. Грубости работников милиции, бесчувственности

медперсонала, своей беспомощности перед ними. Илья даже не знал, имеет ли право

находится в больнице без страхового полиса, и тем более – сможет ли доказать свою

непричастность к смерти Дины. Он боялся открывать глаза, ожидая, что сейчас на него

нападут с обвинениями или выбросят из палаты.

Как ни странно, отнеслись к нему, напротив, с заботой, будто приняли за важное лицо. А

следователь только прояснил ряд формальностей, записал телефон приятелей, у которых

юноша встретил Дину, и больше не появлялся. Вскоре Илья узнал от жизнерадостно-шумной

медсестры, что в этих краях у него неожиданно появился влиятельный покровитель. Некто

Холмогоров, местный чиновник. Он лично пришёл навестить больного утром следующего

дня. Д н яя н

Проснувшись, Илья увидел возле койки пожилого мужчину, с отвисшими щеками и в

пиджаке яркого цвета.

– Говорить сможешь? – спросил тот без вступлений, заметив, что больной его

разглядывает.

Илья кивнул утвердительно. Чувствовал себя сносно. Зудящей болью отдавали только

обмороженные места. Сперва он решил, что перед ним врач, но мужчина представился и

сразу обещал, что у Ильи не возникнет никаких проблем, если он прямо ответит на

некоторые его вопросы.

– Договорились? – мрачно спросил Холмогоров.

Юноша снова кивнул, с виноватым видом.

– Отлично, тогда расскажи, что произошло на дороге?

Было ясно, что сам Илья его нисколько не интересует, только информация.

– М-м… мы попали в аварию, я…

– Как это произошло?

– Я на секунду отвлекся от дороги и чуть не сшиб какое-то животное…

– Ты его разглядел? – встрепенулся Холмогоров.

5

– Краем глаза. Но, возможно, мне показалось. Я не обнаружил на дороге звериных

следов. У меня плохое зрение вообще.

–

Что ты конкретно видел, опиши, - Илья почувствовал, что мужчина недоволен его

ответом.

– Силуэт

тёмный, животное. Призёмистое такое… Оно.

–

То есть не медведь, не лось, а скорее, волк, например?

– Или собака, да. Только очень крупная.

– Но больше ты этого зверя не видел? Как он напал?

–

Нет. Я отправился за помощью, а когда вернулся… она уже была мертва.

Только сейчас Илья со всей ясностью осознал, что Дины больше не существует. Срочно

хотела попасть в Петербург – что её гнало, теперь никто никогда не узнает – а из-за

неосторожности Ильи не только угодила в аварию, но и рассталась с жизнью таким

кошмарным образом. Самое нелепое знакомство в его жизни. Илья подавленно опустил

глаза.

– Кем она тебе приходилась? – голос мужчины заметно потеплел. Ел ел ел

–

Никем… Случайная попутчица.

–

Тут мы уже связались с её родителями, они приедут.

–

Какой кошмар, - прошептал Илья. – Я так виноват…

– Послушай, - Холмогоров перешел на отеческий тон. – Лично тебя никто не

подозревает, но ты единственный, кто видел того зверя… Хорошо, после аварии ты пошёл в

лагерь, так?

–

Да. Я искал сторожа.

–

Лагерь давно уже заброшен.

– То есть всё напрасно…

– Почему? Ты поступил правильно. Ты же ещё не знал, что сторожа там нет.

– А почему я вне подозрения?

– Девушке вырвали кусок мяса из горла. Вокруг осталось много следов крови, особенно

на внутренней стороне лобового стекла и приборной доске. Но ты не запачкался. И к тому

же… ей прокусили горло. Клыками. Конечно, ты мог это видеть и не оказать помощи,

испугался, всё такое, это понятно, и я обещаю тебе помочь, если ты расскажешь мне, что это

было за животное.

Илья только растерянно хлопал глазами.

–

В этот момент я находился в лагере, - повторил он.

– Это когда-то был летний лагерь для дебилов, - уточнил вдруг Холмогоров.

Илья сознательно опустил подробности ночного приключения и в разговоре со

следователем и сейчас. Так же, как в юности, никогда не посвящал в свои внутренние

переживания родителей – вечно занятых и допоздна пропадающих на работе. Почему-то с

юных лет ему казалось, что никто не поощрит его за откровенность. У окружающих своих

проблем достаточно, нечестно нагружать их и собственной болью, растерянностью или

удивлением. Неудобно. И так хотелось, чтобы кто-то сам поинтересовался, проявил

внимание, настойчивую заботу… Почти всё детство и отрочество Илья проводил с