О, Иерусалим!

Коллинз Ларри

— План операции должен быть разработан по минутам и выполняться с точностью швейцарских часов, — сказал Арбель.

— Малейшая проволочка может привести к тому, что арабы заблокируют дорогу.

Сначала Шахам хотел, чтобы автоколонна провела в киббуце около часа. Ицхак Леви, офицер разведки в штабе Шалтиэля, с гневом возразил:

— Дайте арабам час — они мобилизуют сотни людей, и вся дорога будет завалена камнями!

Настойчивый и упрямый Ицхак Леви буквально вырвал у Шахама минуту за минутой, и в конце концов было решено, что автоколонна не должна оставаться в Кфар-Эционе больше пятнадцати

минут. Группами по пять человек поселенцы должны выстроиться вдоль дороги, чтобы водители выбросили груз из кузовов еще до того, как автоколонна остановится. Четыре бронированных автомобиля должны остаться позади автоколонны на дороге и сдерживать арабов, пока грузовики полностью разгрузятся в киббуце.

Выезд автоколонны был назначен на шесть часов утра в пасхальную субботу 27 марта в надежде, что операция, предпринятая в священный для евреев день, застанет арабов врасплох. Во дворе школы Шнеллера всю ночь кипела работа, однако к шести часам утра еще не все машины были загружены; только около восьми автоколонна наконец двинулась в путь.

Арбель уже в который раз показывал на карте командиру вооруженного конвоя наиболее опасные места дороги. Палец Арбеля уткнулся в точку около Соломоновых прудов, где дорога сужалась на повороте и к ней вплотную прижималась высокая стена.

— Вот! — сказал Арбель. — Здесь арабы попытаются с вами расправиться.

Однако против ожидания автоколонна без приключений достигла Эционского четырехугольника; за все время пути по ней не было сделано ни одного выстрела. Но если ничто не домешало машинам въехать в Кфар-Эцион, это не означало, что никто их не заметил. Из окна монастыря Святого Ильи за автоколонной, злорадно ухмыляясь, внимательно наблюдал Камал Иркат, бывший инспектор палестинской полиции, а ныне один из сподвижников Абдула Кадера Хусейни.

Едва автоколонна достигла киббуца, посланники Ирката помчались от деревни к деревне, призывая всех вооруженных людей к нападению; сам Иркат вскочил на мотоцикл и понесся к месту будущей засады. Когда он добрался туда, была половина десятого. По Хевронским холмам раздавалась перекличка муэдзинов, люди сновали между Нахлином, Бейт-Фаджаром, Артасом, Бейт-Сахуром и Бейт-Джаллой на машинах новейших марок и на раздрызганных рыдванах, на ослах и пешком.

Захватив старую винтовку да горсть патронов, арабы выбегали из своих домов. Никто не думал о воде, о пище, о медикаментах. Никто толком не знал, где намечена засада, как туда добраться и что надо будет делать. Приказ передавался тому, кто был старше других годами или быстрее всех бегал.

Люди все прибывали и прибывали, сначала их были десятки, потом сотни и, наконец, тысячи. В Вифлееме и Хевроне, заслышав призывные гудки грузовиков, охотники до легкой наживы выбегали из лавок, кофеен, покидали рынки и, беспорядочно паля в воздух, мчались к дороге, соединяющей Иерусалим с Хевроном.

Облетая окрестности на разведывательном самолетике Хаганы, Даниэль Векштейн глянул вниз и охнул. На расстоянии многих километров толпы людей двигались по Хевронской дороге. В сильнейшем возбуждении он радировал в Иерусалим, чтобы автоколонне, ради Бога, приказали поторопиться.

Тем временем в Кфар-Эционе с отправкой автоколонны возникла непредвиденная задержка. Шахаму было приказано погрузить и отвезти в

Иерусалим остатки самолетика Хаганы, разбившегося недавно при посадке в киббуце. Но основная трудность заключалась в том, что племенной бык Зимри, которого надо было перевезти на безопасные пастбища Шарона, решительно отказывался влезать в кузов грузовика. Пока в киббуце воевали с заупрямившимся быком, английское командование получило донесение о прибытии автоколонны в Кфар-Эцион и о готовящейся арабской засаде. Англичане потребовали, чтобы автоколонна осталась в поселении: "В противном случае пеняйте на себя". Шалтиэль колебался, но в конце концов решил продолжать операцию.

Прошел час, потом полтора. Наконец из Кфар-Эциона сообщили, что машины трогаются в обратный путь. Вместо пятнадцати минут автоколонна пробыла в поселении почти два часа — ровно столько, сколько, по расчетам Камала Ирката, требовалось, чтобы отрезать автоколонне дорогу назад в Иерусалим.

Радист автоколонны все время держал связь с Шалтиэлем.

Бульдозер, шедший во главе автоколонны, разрушил первую баррикаду, затем вторую, третью, затем еще три. Впереди высилась седьмая баррикада — самая прочная и высокая.

Подогнем арабов бульдозер двинулся на заграждение.

Неожиданно с горы на бульдозер обрушился огромный валун.

Тяжелая машина дрогнула и, опрокинувшись набок, рухнула в кювет. Огонь усилился, грохот пулеметных очередей сливался со взрывами лопающихся шин. Ловушка захлопнулась.

— Где вы? — спросили по радио из Иерусалима.

— Около Неби-Даниэля, — ответил радист автоколонны.

Услышав эти слова, Арбель помрачнел. Так называли старый арабский дом, находившийся на склоне холма возле Соломоновых прудов — как раз в том месте, которое Арбель отметил на карте.

На прорыв баррикады не было больше никакой надежды.

Автоколонна доставила в Кфар-Эцион все необходимое, однако путь назад был закрыт. Арабы находились уже в какой-нибудь сотне метров от машин, и водители в кабинах слышали, как они переговариваются друг с другом. Чтобы предотвратить полную катастрофу, командир автоколонны приказал всем машинам, которые оставались еще на ходу, не мешкая возвращаться в Кфар-Эцион. Однако для большинства было уже слишком поздно.

Только пять бронированных автомобилей с тридцатью пятью людьми и пять грузовиков сумели пробиться назад. На одном из этих грузовиков в Кфар-Эцион вернулся Зимри — племенной бык, чье упрямство задержало автоколонну.

Для ста восьмидесяти мужчин и женщин, оказавшихся в ловушке Камала Ирката, единственной надеждой на спасение было укрыться за толстыми стенами заброшенного арабского дома, который дал название этому страшному месту. Грузовики, которые еще могли двигаться, приблизились к Неби-Даниэлю и кольцом окружили его, точно фургоны пионеров американского Запада, собирающихся отразить нападение индейцев. Ворота были выбиты. Люди ринулись внутрь, забаррикадировали окна и двери и установили на крыше четыре пулемета. Броневики, которые еще были на ходу, сновали вдоль дороги от одного грузовика к другому, подбирали людей и свозили их в осажденный двор Неби-Даниэля. До людей, оставшихся внутри бульдозера, никому добраться не удалось. Все утро они отражали непрекращающиеся атаки арабов, и среди них были раненые.