О книге Бытия, буквально
Шрифт:
Глава VIII.
15. И взя Господь Бог человека, егоже созда, и поставил его в раю, чтобы делать и хранить. И заповеда Господь Бог Адаму, глаголя: от всякаго древа, еже в раи, снедию снеси: от древа же, еже разумети доброе и лукавое, не снесте от него: а в оньже день снесте от него, смертию умрете. – Хотя выше кратко уже сказано, что Бог насадил рай и ввел туда человека, которого создал, однако [бытописатель] повторил это снова, чтобы рассказать, как устроен был рай. Теперь он снова упоминает о том, как поместил Бог в раю человека, которого Он создал. Рассмотрим же, что значит изречение: "чтобы делать и хранить". Что именно делать и что хранить? Неужели Господу угодно было, чтобы первый человек занимался земледелием? Разве можно думать, что Он осудил его на труд раньше греха? Так конечно мы думали бы, если бы не видели, что некоторые занимаются земледелием с таким душевным удовольствием, что отвлечение
16. И в самом деле, какое может быть еще более удивительное зрелище, или где человеческий разум может еще, так сказать, беседовать с натурою, как не там, когда, при посеве семян, при выращивании отводков, при пересадке молодых дерев, при прививке виноградных черенков, он как бы вопрошает каждую силу семени или корня, что она может и чего не может, от чего может и от чего не может, что значит при этом невидимая и внутренняя сила числе и что – совне прилагаемый труд [человека], и в этом рассмотрении приходит к заключению, что ни насаждаяй есть что, ни напаяяй, но возращаяй Бог (I Кор. III, 7). так как и то, что при этом привходит со стороны, привходит чрез того, кто сотворил и кем невидимо управляет и распоряжается Бог?
Глава IX.
17. Если отсюда мы переведем мысленное око на самый мир, как на некоторое огромное вещественное дерево, то и в нем также откроем двоякое действие Промысла – естественное и произвольное: естественное, совершающееся чрез сокровенное управление, коим Бог дает рост деревам и травам, а произвольное – чрез действие ангелов и людей. Согласно с первым упорядочиваются вверху небесные, а внизу – земные [явления], сияют светила и звезды, плотная масса земли напаяется и омывается водами, а выше разливается воздух, зачинаются и рождаются, вырастают, стареют и умирают растения и животные и происходит все, что только совершается в вещах в силу внутреннего и естественного движения. Во втором даются, объясняются и заучиваются приметы (signa), возделываются поля, управляются общества, развиваются науки и совершается все другое и в высшем обществе, и в обществе земном и смертном, так что попечением этого действия Промысла обнимаются и добродетельные и порочные. Та же двоякая сила Промысла обнаруживается и в человеке, и прежде всего по отношению к его телу: естественная – в том движении, каким оно происходит, вырастает, стареет, а произвольное – в том, каким оно поддерживается пищею, одеждою, лечением. Затем, по отношению к душе человек управляется – естественно, чтобы жить и существовать, а произвольно, чтобы учиться и быть отзывчивым.
18. А как в дереве тому, чтобы оно росло и что совершается внутренне, внешним образом содействует земледелие, так и в человеке, по отношению к телу, тому, что внутренне совершает в нем натура, помогает внешним образом медицина, а по отношению к душе тому, чтобы она по природе внутренне была счастлива, внешним образом содействует наука. Далее, что для дерева значит нерадение об уходе за ним, то же значит для тела. нерадение о его лечении, а для души – небрежение о её образовании. Наконец, что для дерева значит вредная влага, то же значит для тела гибельная пища, а для души – непотребное наставление. Таким образом, выше всего Бог, который создал все и всем управляет, творит все природы как благий, управляет всеми волями как правосудный. К чему же нам отклоняться от истины, если мы верим, что человек в раю находился в таком состоянии, что занимался земледелием не с рабским трудом, а с благородно-духовным удовольствием? Ибо что невиннее этой работы для занимающихся ею и что полнее всестороннего обсуждения для благоразумных?
Глава X.
19. А хранить что? Неужели самый рай? От кого же? Ему не угрожал ни враждебный сосед, ни нарушитель границ, ни вор, ни грабитель. Как же понимать, что телесный рай мог быть охраняем человеком телесно? Но Писание и не говорит ведь: "чтобы делать и хранить рай", а: "чтобы делать и хранить". Хотя, впрочем, если перевести с греческого ближе к букве, то в нем сказано так: И взя Господь Бог человека, егоже созда, и поставил его в раю делати его и хранити. Но "поставил… делати" самого ли человека (а так именно и понимал переводчик, поставив: "чтобы делать"), или же рай, т. е. чтобы человек возделывал, – получается неясность, и согласно слововыражению скорее, кажется, надобно было сказать: делати не рай, a в раю.
20. Но допустим, сказано: "чтобы делать рай, подобно тому, как выше сказано: не бяше человек делати землю (а возделывать землю – то же слововыражение, что возделывать рай), – в таком случае получается неясная мысль по отношению к обоим выражениям. Ибо если надобно принять не: "рай хранить", а: "в раю хранить", то что же
21. Если же мы поймем так, что человек должен был делать именно рай и рай хранить, то возделывать рай он мог бы, как сказано выше, при помощи земледелия, а хранить его – не от дурных и враждебных людей, каких тогда и не было, а разве от зверей. Но каким образом, или зачем? Разве звери были уже свирепыми к человеку, что произошло только вследствие греха? Ибо человек, как потом упоминается, всем зверям, к нему приведенным, нарек имена, а в шестой день, по закону слова Божия, получил со всеми ими и общую пищу (Быт. 1, 30). Или, если уже было чего бояться со стороны зверей, каким образом один человек мог защищать рай? Ибо то было место не малое, как скоро его орошала такая огромная река. Конечно, ему следовало бы, если бы было можно, оградить рай такою стеною, чтобы туда не мог проникнуть змий, но было бы удивительно, если бы раньше, чем человек оградил бы рай, он мог выгнать оттуда всех змей.
22. Почему же, после того, не воспользоваться нам разумом раньше глаз? Человек действительно был помещен в раю для того, чтобы он возделывал его, как выше выяснено, при посредстве не тягостного, а приятного земледелия и предусмотрительного ума, изыскивающего многое и полезное, и хранил тот же рай для самого себя, чтобы не допустить чего-либо такого, за что заслужил бы из него изгнания. Для того он получил и заповедь, чтобы иметь в ней средство, при помощи которого он сохранял бы для себя рай и с удержанием которого не был бы из него изгнан. Ибо правильно говорят, что тот не сохранил известной вещи, кто ею распоряжался так, что ее утратил, хотя она была бы спасительна другому, кто или нашел бы ее, или заслужил получить.
23. Есть в этих словах и другой еще смысл, который я считаю неизлишним предложить, именно – что делал и хранил Бог самого человека. Ибо как человек делал землю не так, чтобы она стала землею, а чтобы была обработанною и плодоносною, так Бог и человека, созданного для того, чтобы он был человеком, делает таким, чтобы он был праведным, если сам человек не отступает от Бога по гордости; ибо отпадение от Бога и есть то, что Писание называет началом гордости: начало, говорит, гордыни человеку отступление от Господа (Сир. X, 14). А так как Бог есть неизменяемое благо, а человек и по телу и по душе – нечто изменяемое, то он может образоваться в праведного и блаженного не иначе, как обратившись к неизменному благу, Богу. Поэтому Бог, создавши человека, чтобы он был человеком, Сам и делает и хранит его, чтобы он был праведным и блаженным Отсюда изречение, что человек делал землю такою, чтобы она, уже будучи землею, стала обработанною и плодородною, равносильно изречению, что Бог делал человека, чтобы он, уже будучи человеком, стал благочестивым и мудрым, и хранил его, потому что своею собственною властью человек, занятый ею сверх меры и пренебрегая владычеством Бога, не может быть целым.
Глава XI.
24. Поэтому, думается мне, то – дело не безразличное, а указывающее на нечто важное, что с самого начала этой божественной книги, с самых первых её слов: В начале сотвори Бог небо и землю, и до настоящего места, нигде не употреблено выражение Господь Бог, а только лишь Бог. Теперь же, когда речь зашла о том, что Бог ввел человека в рай и при посредстве заповеди возделывал его и хранил, Писание говорит так: И взя Господь Бог человека, егоже созда, и поставил его в раю делати его и хранити (Быт. II, 15) не потому, чтобы Бог не был Господом и вышепоименованных тварей, а потому, что писано это не для ангелов и не для других тварей, а именно для человека, для напоминания ему, насколько для него полезно иметь Бога Господом, т. е. жить послушно под Его владычеством, а не пользоваться самовольно своею властью; с этою целью нигде раньше оно и не захотело поставить этого выражения, а только там, где речь дошла до рассказа, что Бог поместил человека в раю, возделывал его и хранил. Вот почему не сказано, как выше о всем прочем: И взя Бог человека, егоже созда, а: И взя Господь Бог человека, егоже созда, и поставил его в раю делати его, чтобы он был праведен, и хранити, чтобы он был безопасен, находясь именно под Его владычеством, которое полезно не для Него, а для нас. Не Он нуждается в нашем рабстве, а мы – в Его владычестве, чтобы Он возделывал и хранил нас; потому именно только Он один – истинный Господь, что мы являемся Его рабами не для Его, а для нашей собственной пользы и спасения. Ибо если бы Он нуждался в нас, то не был бы и истинным Господом, потому что, благодаря нам, увеличивалась бы Его неволя, рабом которой Он был бы: рех, справедливо говорит псалмопевец, Господеви: Бог мой ecu Ты, яко благих моих не требуеши (Пс. 15, 2). – Не следует наших слов понимать так, что мы служим Богу в видах нашей пользы и нашего спасения, как бы надеясь получить от Него что-нибудь другое, кроме Его Самого, который представляет Собою для нас высшую пользу и спасение. Ибо мы любим Его даром, по словам псалмопевца: мне же прилеплятися Богови благо есть (Пс. 72, 28).