О ком молчала Кит

Твин Клэр

— Киллиан, постой, я очень устала, — пытаюсь отдышаться я, жадно заглатывая воздух.

Парень покорно остановился. Его зоркий взгляд принялся осматриваться по сторонам, и сейчас вожатый напоминал мне опытного экскурсовода. Боже, его харизматичные черты лица заставляют таять и млеть. Невозможно оторвать глаза…

Тут неожиданно брюнет подхватывает и берет меня на руки, звонко и злобно хохоча. Металлический костыль со звуком падает на камни. Все произошло слишком быстро, и мне с трудом удаётся понять суть дела. Миг и я оказываюсь в воздухе… И от этой внезапности в моих зрачках потемнело. Не знаю, смеяться мне или кричать от злости? Через мгновение оказывается, что мы находимся в движении: Киллиан, все ещё по-детски смеясь, со мной на руках, бежит вперёд, ловко

перепрыгивая через преграды. Смотрю на небо: оно светло-голубое, почти прозрачное… Облака, как вата, плывут по небосводу, воссоединяясь в разные фигуры. Лучи солнца больше не греют, они исполняют функцию «ослеплять и освещать». Мне так хорошо… ощущение лёгкости и свободы дурманит мой разум, от того прикрываю глаза и позволяю прохладному ветру щекотать лицо, развивать волосы взад-вперёд. Одновременно с этим слышу частое дыхание парня, учащённое сердцебиение, от которого по коже пробегают мурашки. Черт, мне с ним так хорошо и комфортно. Он словно та самая книга: запутанная, интересная, что хочется читать и читать, бесконечно! Пусть это не заканчивается, умоляю. Пусть его объятия и прикосновения не окажутся прекрасным сном! Я этого однозначно не перенесу. Кто бы мог подумать, что от любви бывает хорошо…

— Эй, спящая красавица, не засыпай, мы почти пришли, — задыхаясь, оповещает меня Джонсон, продолжая бежать.

Но я его не слушалась. Мне хотелось все больше погружаться в сон, видеть там то, что невозможно заметить здесь, в реальности.

Но, к моему сожалению, парень резко останавливается и со словами «вот и добрались», опускает мое ватное тело на землю; и так как Кил оставил костыль валяться на земле, мне приходится опираться на его плечо. Раскрываю веки и… Боже, это невероятно красиво! От увиденного дух захватывает, и ток, пробегающий по коже, даёт ощутить каждым атомом своего тела неописуемый восторг. Неподалёку от нас, бурлящий, сверкающий на слабом солнечном свету и пенистый, как только что взбитая бутылка французского шампанского, водопад. Он грозно и величаво раскинул свои холодные «пряди» по небольшому обрыву, громко журча и насылая ледяное дыхание, в виде капелек-жемчужен. Такое ощущение, словно я попала в сказку. Так красиво и необычно… Невозможно отвести взгляд в сторону, подобно гипнозу. Но позже, наглядевшись водопадом, я замечаю речку исходящую от нее, желтовато-зеленую травку, цветы и целое царство грибов. В это мгновение захотелось побежать вперёд, прыгнуть под брызги воды, смеясь, упасть на полянку. Было бы здорово. Но розовые мечты обрываются, когда я вспоминаю о своей больной ноге, которая, будто специально начала ныть. Однако это неприятное ощущение не затмило улыбку на моем лице и взгляд полный восхищения. Здесь, среди этой красоты, время равносильно нулю — его здесь не существует. Если это сон, пожалуйста, не будите меня.

— Боже… Я в раю? — наконец, произнесла почти шёпотом я, смеясь над своей наивностью.

Джонсон усмехнулся и взглянул на меня, пристально разглядывая. Но я, тем временем, была занята изучением этой красоты.

— Нравится? — Киллиан поправил мои пряди за ухо, от чего все тело поёжилось.

— Шутишь? Конечно! — поворачиваю голову к парню и с восторженностью улыбаюсь. — Почему Аларик не говорил об этом месте?

Брюнет отвёл задумчивый взгляд в сторону, к водопаду, после чего протяжно выдохнул. Слабый ветерок развевал его непослушные запутанные пряди, подобно перьям в воздухе, и это меня очень веселило. Хотелось смотреть и смотреть. Это и есть любовь — не уставать находиться в его компании. Мечтать быть рядом всегда, чтобы продолжались секунды вечно. Как же приятно… Закрыть бы глаза и отдаться чувствам, а потом взлететь…

— В основном мы приходим сюда летом, чтобы освежиться и отдохнуть, зимой здесь делать нечего, — отвечает вожатый, выпрямляя широкие плечи.

— Как это нечего? А любоваться этим невообразимым видом? — я развожу руками перед собой и довольно киваю. — Только взгляни на это… Красотища! Ты же писатель, разве тебя это не вдохновляет?..

Киллиан облизнул нижнюю губу и ухмыльнулся, вновь устремив своё внимание ко мне. Теперь наши взгляды

направлены друг на друга. И словно земля ушла из-под ног…

— Меня вдохновляет кое-что другое… точнее кое-кто, — поднял брови Джонсон и взглянул с нежностью на меня исподлобья, касаясь своей рукой моего подбородка.

Его движение заставляет воздух в лёгких затвердеть. Становится легко, что я аж готова взлететь к бледно-голубому небосводу, но затем резко наступает тяжесть, от которой ноги проваливаются под землю. Необъяснимое, но приятное ощущение. Огонь в его глазах танцевал опасный танец, а искры, в сопровождении красочного фейерверка, стреляли прямо в мое сердце. В воздухе повисло напряжение, но это было не недосказанность или злоба, а ожидание чего-то волшебного, — поцелуя, например. И губы сами рвутся друг другу в объятия, однако мы ничего не предпринимаем. Просто стоим и смотрим друг на друга, как два онемевших истукана. Забавно, что делает с людьми любовь? Она их запутывает, меняет и превращает в наивных безумцев. Безумных людей и так сторонятся, а влюблённых безумцев подавно, ибо они ещё более непредсказуемее, как змея, танцующая под мелодию дудочки, которая, если остановиться, может напасть. Теперь вопрос один: кто из нас дудочка, а кто её жертва гипноза?

— Почему ты так смотришь на меня, Киллиан? — прервала долгое молчание я, почувствовав смущение. Кровь вмиг подступила к щекам. Увы, мне не дано скрывать то, что я чувствую, как цветам не дано быть неприкосновенными.

— Вдохновляюсь, — улыбнулся тот, поглаживая левой рукой мою красную щечку.

Кажется, я таю… Но его взгляд был таким проникновенным, как рентген, и потому стало как-то жутковато. Интересно, писатели все такие странные? Внезапно, даже для самой себя, я начала звонко смеяться, прикрывая рот тыльной стороной ладони. Джонсон, в недоумении нахмурив брови, подозрительно посмотрел на меня, наверное, в уме думая: «Она что, ненормальная?», но я все ещё продолжала, задыхаясь, смеяться.

— Прости… прости… — сквозь вовсе не женственный хохот произношу я, хватаясь обеими руками за живот. — У меня такое бывает, редко, но бывает… Это от волнения!

И вправду, я так взволнована, что даже позабыла о больной ноге, на которой уже могу немного стоять. Боль есть, но терпимая, а когда об этом не думаю, то вовсе не не ощущается.

Киллиан хлопнул несколько раз глазами и сам громко засмеялся, повернув голову в сторону, налево, и легонько помотал ею.

«Пусть это длится вечно, пусть длится вечно…» — проносится в моей голове, когда я вижу широкую улыбку на идеальном лице брюнета. Вот мое желание, вот моя мечта.

— Я тебя смущаю? — словно прочитав мои мысли, Кил касается обеими руками моих плечей. Я оцепенела, но не перестала во все зубы улыбаться.

— Я, наверное, просто не такая романтичная, как ты, — призналась я, обвивая своими руками его шею, тем самым легонько коснувшись шелковых волос вожатого.

Киллиан, опустив голову вниз, напрягся и как-то странно цокнул, будто я сделала что-то не так.

— Осторожно, — предупредил парень, посмотрев на меня, — не играй со мной, не то проиграешь.

От его реплики мне становится очень смешно, и не сдерживаясь, начинаю во всю хохотать. Значит, это вызов? Ну поглядим кто кого…

Я прикусываю нижнюю губу и провожу по его скулам тыльной стороной ладони, слащаво улыбаясь.

— О какой игре идёт речь, м? — издеваюсь я, продолжая ласкать парня рукой.

Тот, в свою очередь, смеётся и напрягается ещё больше. В соблазнении я конечно не мастер, поскольку никогда этим не занималась, но зато я смотрела фильмы и сериалы, а уж в них есть чему поучиться.

— Прекрати, сумасшедшая, — вздыхает брюнет, и я чувствую его мятное дыхание, — я же тебя… прикончить могу!

В эту секунду мне больше не удаётся играть в кокетку, сдаюсь. Теперь я громко смеюсь, прислонившись к груди парня. Он заключает меня в свои объятия и сильно-сильно сдавливает мои рёбра, почти ломая их, как спички. Боже, мне так хорошо… Не хочу уезжать обратно в город, не хочу покидать объятия Кила. Это самое прекрасное, что могло со мной произойти… Я счастлива, по-настоящему и впервые.