О ком молчала Кит

Твин Клэр

Да уж, кажется, никакого разговора не будет. Неловко откашливаюсь, давая понять девушке, что я ещё здесь. Интересно, ей есть до меня дело?

— Разве моё молчание не прозрачно намекнуло, чтобы ты ушла? — говорит она, сидя ко мне спиной.

И тут вся моя прорепетированная речь исчезает. Блин!..

— Я пришла с тобой поговорить, Миа, и никуда не уйду, — чеканя каждую букву, произнесла я.

Рыжая прячет джинсы в чемодан, недовольно вздыхает, а затем встаёт на ноги, наконец, обернувшись ко мне всем телом. Она скрестила руки на груди и без интереса взглянула прямо в мои зрачки, сквозь очки. И только сейчас осознаю, что у

Мии опухшие, покрасневшие глаза. Боже, она что, плакала?..

— Назови хоть одну причину почему я должна тебя слушать? — её брови подскочили.

Вообще-то есть одна причина…

— Киллиан. — объясняю я, взбодрившись.

Лицо Мии внезапно чернеет. Кажется, не сработало.

— Мне совершенно нет дела до Киллиана, — как холодно звучал голос рыжей, — мне абсолютно плевать!

— Неправда. Если бы тебе было плевать, ты бы так усердно не защищала его от меня!

Подруга (или уже нет) скривила гримасу, тем самым показывая неохоту говорить, но её ждёт разочарование.

— Да, защищала! — внезапно вскрикнула девушка. — Но хоть кто-то сказал мне «спасибо»?! Нет, он предпочёл нашей дружбе тебя, Кит! Тебя! И больше не о чем нам говорить! Ты знаешь, где выход!

Она хотела было развернуться, как её останавливает мой голос:

— Киллиан не жертвовал вашей с ним дружбой, как ты это не поймёшь?! Ты сама подвела черту. Я и не собиралась занимать твое место…

— Но.!

—…И место Ребекки тоже! — продолжаю громко объяснять я, задыхаясь. — Ты ничего не зная, делаешь выводы… Ты меня не знаешь… И видимо Кила тоже! Слушай, — тут я делаю уверенный шаг, подругу это поразило, — вы нуждаетесь в друг друге! Будь ему хорошим другом — выслушай его, поддержи, не требуй то, чего нет!.. Миа, вы любите друг друга, зачем же все портить? Заметь, с Грегом, Лу и Хеном Киллиан не ругался. Они по прежнему друзья. Ты… ты просто слишком его опекаешь, лишаешь свежего воздуха. Понимаю, Ребекка была тебе очень дорога, тяжело свыкнуться с её потерей…

— Ты ничего о ней не знаешь!.. — перебивает меня девушка, выпустив наружу свой оскал и искреннюю злобу.

Выдыхаю, настраиваясь на продолжение монолога.

— Возможно. Но я точно знаю одно: Ребекка бы хотела видеть Киллиана счастливым… Тебя счастливой, вас всех счастливыми! Так почему же ты одна не видишь счастье других?

В это мгновение что-то в глазах Мии изменилось. Больше нет ненависти, злобы. Есть печаль… Господи… Я вижу как мелькают слезы в её глазах; ей душно и очень больно. Рыжая прикусывает дрожащие губы и глядит куда-то вверх. Что же на твоей душе, бедняжка?.. Мне становится больно дышать вместе с ней. Сколько ещё тайн предстоит узнать в этом лагере? Невыносимо.

— Я, — голос Мии дрогнул в плаксивой нотке, — я всегда всем желала счастья… Всегда… Всегда приходила на помощь, помогала советом, была надежным плечом и щитом, жилеткой, в которую можно поплакать, но… Но никто никогда не спрашивал меня: «Миа, как ты?», «Миа, тебе нужна помощь?», «Хочешь выговориться?». Я пыталась что-то изменить, но… Я не знала с чего начать. Все заняты своими проблемами, не замечая страдания других. Всем плевать. Никто не станет углубляться в твои мысли, потому что они заняты своими. Я желаю всем счастья, ты не права, Кит… Но, когда придёт моя очередь? Когда кто-то обратит на меня своё чертово внимание и поймёт, — тут девушка всхлипнула и выпустила слезы, — поймёт, что мне плохо!!!

Она не выдерживает груз эмоций и со всей душой,

словно не плакав сто лет, начинает рыдать взахлеб. Её плечи трясутся, руки дрожат, а из милых глаз льются горячие потоки слез. От этой картины моё сердце сжалось. Миа — жертва человеческого безразличия. Да, у неё были друзья, да она улыбалась, но никто ей не хотел помочь, никто не слышал её крик о помощи. А так бывает. Человек будет улыбаться вам, а по ночам вскрывать вены, скуля в мокрую подушку. Проблема общества в том, что люди скрывают свои проблемы за улыбкой, наркотиками, стихами или соцсетями, а затем бесследно пропадают, прыгая под машины и вскрывая вены. Никто не хочет слушать других, им плевать. Миа жертва. Её просто никто не хотел слышать, любить и оказывать внимания, поэтому она решила сама опекать людей. И потому выбрала Киллиана. Скрывать недостаток любви, даря её другим — вот он план одиночек. Безумный план.

Я бы хотела её сейчас обнять и утешить, но знаю, в такие моменты, хочется, чтобы тебя не трогали. Я понимающе смотрю на неё и грустно выдыхаю. Слезы все ещё продолжали лить, как из ведра. Боже, как же душно от боли. Лицо девушки покраснело и опухло, она выглядит раздавлено.

— Миа, почему же ты об этом никому не сказала? — прерываю тишину я, в которой отчётливо слышны всхлипы девушки и судорожное дыхание.

— А разве это кому-то интересно? Чтобы они мне сделали, а?! Похлопали по спине и вручили витаминки, что?! — на замену печали вновь вернулась злоба.

— Откуда ты это знаешь? Люди разные. Сказав об этом Киллиану, он бы тебе помог.

— У Киллиана умерла девушка! Я не могла докучать его своими проблемами!

Боже, она сейчас пытается оправдать своё молчание.

— Ладно, а как же другие люди? Они… — тут Миа меня перебивает:

— Черт возьми, хватит! Не тебе меня учить, Кит! Вспомни себя! Как мы с тобой познакомились? Ты сидела вся мокрая на тротуаре, заплаканная, ждала чудо! Тебе всего-то сколько? Пятнадцать-шестнадцать лет? Не тебе меня поучать!

Она боится, только вот чего? Открыться мне? Довериться? У неё тоже есть своя история? Боже, сколько вопросов. Меня начинает распирать от эмоций — я задыхаюсь. Но надо быть сильной.

— Да, мне шестнадцать лет! Но порой и люди младше тебя могут дать стоящий совет. Я хочу помочь тебе, Миа, — искренне говорю я, взяв девушку за тёплые ладони. На удивление она не отмахнулась, — расскажи, что тебя гложет. Тебе станет легче, обещаю…

Рыжая вглядывается в мои глаза, проверяя, правду ли я говорю. Она судорожно выдыхает, пытается привести себя в более спокойный вид, но выходит неважно. Знаю же, что хочет сказать, что боится. Время замерло; в груди сотрясается сердце, а по лбу льётся холодный пот. Эмоции бьют через край, и это невозможно контролировать. Боже, слишком сложно… Впервые кого-то успокаиваю я, а не меня. Мне очень страшно, будто надо переубедить человека не спрыгнуть с крыши…

Миа резко убирает свои руки и пытается отдышаться, жадно глотая воздух ртом, как рыба на суше.

— Мне нечего тебе рассказывать, просто забудь, — вытирает глаза рыжая.

Вот глупая! Нельзя скрывать боль, иначе потонешь в ней.

— Я всегда рядом, если вдруг захочется поговорить, — киваю, — не надо делать вид, что все хорошо. Я пробовала — не помогает.

Миа понимающе посмотрела на меня. И этот взгляд был пропитан болью. Болью, от которой люди ломаются.

*