О кораблях и людях, о далеких странах
Шрифт:
– Впять тридцать прошли горло канала, - говорит буфетчик коку.
– Ну, тогда скоро начнется. Вот и все, что мне надо было знать. А ты, Генрих, держись: твой предшественник мне в Бискайском всю плиту заблевал. Я пошел.
В Антверпене все в последний раз сидели вместе в салоне: капитан, первый штурман и стармех. С тех пор в салон заходил один стармех. Капитан и штурман вечно торчат на мостике, и Руди приказано приносить им туда еду.
И Руди таскал им обычно крепкий кофе и бутерброды. Но сколько же это может продолжаться?
Когда Руди сегодня в первый раз вышел на палубу, ветер чуть не сбил его с ног. Он дул так сильно,
Рулевой не сводил глаз с компаса и все время поворачивал штурвал. Трудно было вести корабль точно по курсу.
Потом Руди послали за кофе для капитана. Но на первой площадке он все же остановился и посмотрел за борт.
Ветер трепал волосы. Небо было серое, над морем низко ползли клочки туч. А впереди один за другим накатом шли валы. Они походили на огромные черные стены с белой каемкой наверху и поднимались все выше и выше, потом вдруг с грохотом обрушивались и разлетались брызгами, словно белый снег по черной воде. И уже следующая волна гасила их. Руди казалось, что вода течет вверх, в гору. Постепенно на гребне этой горы собиралось все больше пены, но очередной шквал вдруг сбивал ее.
Руди стоял, вцепившись в железные поручни. В лицо хлестал ледяной ветер. Стало очень холодно. Валы шли на корабль косо, по левому борту. "Сенегал" с трудом поднимал нос, пробивал вздымающуюся водяную стену, отряхи вался, словно намокший зверь, и бросался вниз, в пропасть водяными горами. Порою нос уходил под воду, а корма вылезала вверх. Винт с грохотом вращался в воздухе, и Руди чудилось, что весь корабль стонет. Волны захлестывали бак и мидльдек. Ветер выл вокруг мачт, словно бритвой срезая дым над трубой.
На палубе почти никого не оставалось. Только Иогансен и два матроса закрепляли спасательные лодки. Все трое были в штормовых куртках и зюйдвестках. Руди, увидев боцмана, не зная даже сам почему, быстро побежал вниз...
2
В буфетной Вааль ругался на чем свет стоит: из-за большой качки без конца билась посуда. Казалось, будто здесь готовились к свадьбе. Руди перескочил через осколки и достал совок и метлу.
После завтрака они вместе с Кудельком отнесли матросам и кочегарам в кубрик кофе, хлеб, масло, колбасу и повидло. Дедель - юнга кочегаров - один не управился, а палубный юнга Билле лежал на койке с высокой температурой. Два раза ребята бегали из буфетной на бак, и все сходило благополучно. Перед тем как броситься вперед, Руди всегда пережидал, пока пройдут самые большие волны, и брал старт в тот момент, когда палуба поднималась вверх, но в третий раз он вдруг поскользнулся и упал в воду, ринувшуюся ему навстречу. Руди выронил ведерко с повидлом. Чтобы поймать его, он даже отпустил леер, но ведерка уже и след простыл. Вскочив, Руди мельком взглянул в сторону моря и, ни о чем не думая, со всех ног бросился вперед. Когда новая волна обрушилась на палубу, Руди уже держался за ручку двери. Вода залила бак. Руди сразу промок до нитки и чуть не захлебнулся. Он нерешительно посмотрел назад. На выкрашенном в белую краску мостике виднелось огромное лиловое пятно. Руди вспомнил, что в ведерке было его любимое малиновое повидло. Нет, ему во что бы то ни стало надо вернуться и притащить новое
Руди услышал голос Фите:
– Нечего тебе там бегать! Да и вода чересчур холодна для купанья!
Море кипит. Оно бело от пены. Почти без перерыва обрушиваются на палубу волны. Некоторое время Руди поджидал Куделька и в то же время хотел, чтобы приятель сюда не приходил. Начало смеркаться. Лишь далеко на западе чуть светлеют серые тучи. Там где-то прячется солнце.
Фите велел Руди прилечь. Но Руди, не отрываясь, смотрит через иллюминатор на палубу. Время от времени Фите подходит к нему:
– Пора бы в дрейф лечь.
– Что-то не похоже, чтобы Старик любил дрейфовать! замечает толстый Иохен. Он четыре года плавает на "Сенегале" и после каждого рейса все собирается списаться.
– У Мевеса - ну, того, что плавал с нами в тридцать пятом, - так под Капштадтом...
– Брось болтать про своего Мевеса!
– прерывает его Клаус Прютинг.
– Я уже знаю, какой у него номер воротничка...
– Да что ты понимаешь-то? Чего лезешь?
– Наш капитан свое дело знает!
– вставляет Холлер, низенький матрос с необыкновенно широкими бедрами.
– Не тебе советовать капитану, когда ложиться в дрейф!
Но никто ему не отвечает. Руди на своем посту внезапно вздрагивает: в правом проходе под мостиком виднеется маленькая фигурка. В одной руке у нее судки, а другой она тянется к лееру.
– Куделек!
– шепчет Руди, потрясенный, и подзывает к себе Фите.
– Да куда ты лезешь!
– кричит Фите, как будто Куделек может услышать его. Он открывает дверь, собираясь позвать юнгу, но Куделек видит только поднятую руку и бросается через палубу к матросу.
Руди точно прилип к иллюминатору. Он держит дверь чуть-чуть приоткрытой, чтобы как можно скорее втащить Куделька в кубрик. Позади него стоит Фите, еще дальше Клаус Прютинг, за ними толстый Иохен и еще два матроса, поднявшиеся с коек.
"Нет, Куделек идет слишком медленно, - думает Руди. Неужто он не знает..." И Руди кажется, что корабль остановился. Куделек проделал уже примерно половину пути.
– Да что он, с ума сошел, что ли!
– выкрикивает Фите и рывком открывает дверь.
В этот момент нос корабля рушится вниз.
– А-а-а!
– кричит Руди и закрывает глаза.
Когда он их снова открывает, вся палуба кипит, залитая пенистой водой. В открытую дверь врывается ветер. Фите по пояс в воде, загребая руками, продвигается к мостику.
Медленно, очень медленно нос корабля начинает подниматься, Вода уходит к корме. Но где же Куделек?.. Руди срывает с себя сапоги, выхватывает из шкафчика лотовый конец и выскакивает на палубу. Фите стоит по пояс в воде, как в бурлящей горной речке. Мимо него, приплясывая, проплывает белый судок.