О кораблях и людях, о далеких странах
Шрифт:
– Что это значит?
– кричит капитан.
Матросы молчат.
– Дай-ка огоньку!
– громко говорит Фите.
Черный Губерт протягивает ему горящую спичку. Фите долго раскуривает свою трубку, пока густые облака дыма не поднимаются над всей группой.
Краска заливает лицо капитана. Юнги видят, как он заставляет себя успокоиться.
– Боцман, говорите!
– Капитан прячет за спиной вышедшие из повиновения руки.
Боцман Иогансен выпрямляется. Слева от него стоят огромный Фите и Черный Губерт. А с другой
– Мы решили...
– Что?! Что вы?..
– Голос капитана срывается.
– Мы решили...
– повторяет Иогансен, и уверенность, с которой он говорит, заставляет капитана нервничать еще больше.
– Мы, матросы и кочегары, решили, что впредь будем отказываться от бессмысленной муштры...
Капитан обеими руками держится за подпорку.
– Да как вы смеете?! Как вы смеете со мною так разговаривать?! Вы вообще не имеете никакого права что бы то ни было решать! Вы должны только повиноваться, поняли?
Боцман Иогансен молчит.
Шепоток пробегает по живой стене. Юнги видят, как головы поворачиваются то в одну, то в другую сторону, то наклоняются друг к другу. И эта стена из человеческих тел походит на зеленую стену тропического леса, на которую налетает свирепый торнадо. Но как бы он ни свирепствовал, леса ему не повалить! Разве что свалит два-три отдельно стоящих дерева.
Снова делается тихо. У правого борта вместе стоят Холлер, д'Юрвиль и Пиус. Кнут возле них, в роли сторожа.
Над палубой кружит большая черная птица. Матросы следят за ней, пока она не исчезает за деревьями. Проходит довольно много времени, но никто не говорит ни слова.
Руди схватил руку Георга, жмет ее, он изумлен: "Вот стоит капитан, а вот команда, - думает он.
– И команда не подчиняется капитану. Неужели капитан потерял власть над своей командой? Он может кричать, приказывать, сколько ему вздумается, а команда только смеется над ним.
Это какое-то чудо!" Но, когда Руди смотрит снова в сторону матросов и видит, что они стоят сплошной стеной, он начинает понимать, откуда это чудо.
– Матросы!
– кричит капитан.
– Подумайте, что вы делаете! Даю вам две минуты на размышление, и тот, кто из вас подойдет к мостику, будет прощен. Я забуду, что он стоял там, на баке, вместе со всеми, начисто забуду. Итак, две минуты: я считаю!
Капитан снимает часы с руки.
Солнце стоит прямо над палубой. Тени высоких мужчин не длиннее ладони. Над железными плитами дрожит воздух. Руди чувствует, как у него под рубашкой по телу скатываются капельки пота. Он вздрагивает.
Холлер перешептывается с д'Юрвилем. Кнут настораживается. Пиус делает несколько шагов вдоль фальшборта, но он делает их так медленно и
– Осталась еще одна минута!
– говорит капитан.
– Боцман смотрит на нас!
– шепчет Руди Георгу.
– Нам надо быть со всеми, пойдем!
– отвечает Георг.
– Еще полминуты!
– грозно произносит капитан.
Внезапно оба юнги бросаются вперед и становятся вместе со всей командой. Клаус улыбается Руди. У всех остальных лица серьезные.
– Десять секунд!
Руди чувствует, что стена эта не такая прочная, как ему казалось издали. Многие взволнованы и боязливо перешептываются. Толстяк Иохен говорит:
– Спятили вы все! С самого начала я говорил...
Нейгауз оборачивается к нему и цыкает:
– Заткни глотку!
– Две минуты прошли, - внезапно произносит капитан.
Слышно, как команда глубоко вздыхает. Все смотрят на Старика. Что-то он теперь сделает?
Минута проходит, за минутой. Ногам становится жарко от раскаленной падубы. Матросами овладевает беспокойство. Капитан стоит в тени.
– Генрих!
– вдруг зовет он.
Но Руди не двигается с места. Он стискивает зубы и чувствует, что стена, частью которой он стал, придает ему силы и мужества.
– Обоим юнгам нечего делать на баке!
– говорит капитан уже совсем другим голосом.
Матросы переглядываются. "Что это? Почему он не кричит? Ведь срок истек!"
– Стой!
– набрасывается Кнут на д'Юрвиля и толкает его в бок.
– Ладно, идите ко мне, боцман!
– неожиданно предлагает капитан.
– Давайте с вами поговорим.
Иогансен, взглянув на матросов, улыбается. Фите хватает его за руку:
– Не ходи!
– Да мне же надо теперь...
– Не ходи, говорю!
Матросы стеной стоят перед кубриком. Но боцман идет навстречу капитану. Матросы начинают шептаться. Они смотрят на капитана.
Оба штурмана стоят на мостике. Тюте, второй штурман, что-то записывает в блокнот. Боцман Иогансен медленно приближается к капитану. Расстояние между командой и капитаном примерно сорок метров. Когда боцману остается пройти еще несколько шагов, капитан начинает тихо говорить ему что-то, но так тихо, что команда не может его слышать. И вдруг капитан громко кричит:
– Последняя возможность: я все прощу!
Боцман испуганно оборачивается, поднимает руки, чтобы удержать стену, но прежде чем броситься назад, он один-единственный миг раздумывает, - и этот миг решает все. Стена еще стоит, но в том месте, где был боцман, зияет брешь и в эту-то брешь пытается прорваться толстяк Иохен. Фите и Гельге взялись за руки, чтобы прикрыть ее.
– Завтра придет пароход с запчастями, - раздается голос капитана.
– Я сегодня получил радиограмму.
Матросы переглядываются. "Корабль!
– думают они. Завтра придет корабль!"