О любви в любую погоду
Шрифт:
— Он очень торопился домой, миссис Хэмфри, — ехидно откликнулась незнакомка. — Не так ли, Эндрю?
Тот стиснул челюсти и злобно процедил сквозь зубы:
— Предупреждаю, Сьюзен: либо ты замолчишь, либо я...
Гостья не дала ему докончить угрозу и громко рассмеялась. Миссис Хэмфри, почувствовав, что атмосфера готова разрядиться, облегченно вздохнула и обратилась к Джине:
— Познакомьтесь, милая. Это Сьюзен Донахью.
Сьюзен встала и с приветливой улыбкой протянула Джине руку. Ей было лет двадцать с небольшим. И она принадлежала к тому типу женщин, которые продолжают хорошеть
— Эндрю сказал правду: вы действительно очаровательны! — громко заявила мисс Донахью, улыбаясь Джине и искоса посматривая на ее жениха. — Я рада, что он не женился раньше!
Джина увидела, что на шее Эндрю уже не осталось места от пунцовых пятен. Что все это означало?
— Сьюзен, — вновь включилась в разговор миссис Хэмфри, — вы тоже превратились в очень привлекательную молодую даму.
— Вот уж никогда не думал, что так произойдет! — довольно бестактно заявил Эндрю. Джина заметила, как гостья стиснула зубы, прежде чем ответить:
— Видите ли, миссис Хэмфри, Эндрю всегда считал меня всего лишь глупенькой школьницей, по уши в него влюбленной. Сейчас ему просто обидно, что я повзрослела и перестала его боготворить!
Теперь уже попыталась разрядить обстановку Джина:
— Я слышала, Сьюзен, вы были в Европе?
— Моя матушка посчитала это для меня полезным, поскольку, как говорят, только во Франции можно получить настоящее воспитание.
— А еще говорят, что французы — отменные любовники, — подхватил Эндрю. — Не правда ли, Сьюзен?
В комнате на некоторое время воцарилось неловкое молчание, после чего мисс Донахью мягко, но с достоинством ответила на грубый выпад:
— У меня нет опыта в этом отношении. А потому судить о том, какие они любовники, я не могу.
Миссис Хэмфри решила, что ей снова пора вмешаться. Она обратилась к Джине:
— Милая, вы, наверное, проголодались? Я прикажу принести что-нибудь перекусить.
Та отрицательно покачала головой — есть она действительно не хотела. Кроме того, сейчас ее больше всего занимало происходившее в комнате. В чем была причина этой неприятной сцены? Почему Эндрю вел себя так не по-рыцарски? Джина старалась найти ответы на эти вопросы, но не могла.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, миссис Хэмфри, — ответила она. — Я лучше пойду умоюсь и вообще приведу себя в порядок. Эндрю недоволен моим видом, и он прав!
— Как хотите, милая. Но я все же попрошу принести вам наверх чашечку кофе и бутерброд.
— Я пойду с вами, Джина, — вдруг заявила Сьюзен, — Хочу кое-что взять в своей комнате.
Джина поняла, что для нее это только предлог уйти из гостиной.
Девушки вышли вместе и в молчании пересекли холл. Однако, когда они стали подниматься по лестнице, шедшая впереди Сьюзен неожиданно замедлила шаг и повернулась к Джине.
— Вы давно знакомы с Эндрю? — спросила она очень серьезно.
Та удивленно поднята брови.
— Несколько месяцев. А почему вы об этом спрашиваете?
Сьюзен, казалось, боролась с собой, не зная,
— Это труднее, чем я думала... Как бы сказать... Ах, черт побери! Одним словом, я только хотела знать, любите ли вы его?
Джина тоже чуть помедлила, а затем дипломатично ответила:
— Наверное, я должна его любить, если согласилась выйти замуж.
Как-то неуверенно и даже неестественно Сьюзен засмеялась.
— Я знаю, каким глупым вам кажется мой вопрос. Или думаете, что это ревность? Но... Джина, вы мне нравитесь! И я хочу вас предупредить: не дайте Эндрю себя обдурить! Не попадайтесь на удочку его очарования! Если вы действительно уверены, что хотите стать его женой, снимите шоры с глаз! Поверьте, я искренне желаю вам счастья!
Она повернулась и, взбежав по лестнице, исчезла за дверью своей комнаты.
Войдя к себе, Джина плотно прикрыла дверь и долго стояла неподвижно, прислонившись к ней спиной и глядя куда-то в пространство. Итак, все пошло кувырком в ее, казалось бы, до мельчайших деталей распланированной жизни. Разве не глупо было думать, будто Рей смирится с ее появлением в этом семействе и не попытается всеми правдами и неправдами воспрепятствовать браку? Но она не может допустить подобного оборота событий! Ведь подготовка к операции ее матери идет полным ходом. Через какие-нибудь несколько недель она должна состояться! Но если Хэмилтон осуществит свою угрозу, то...
Джина продолжала смотреть вдаль широко раскрытыми глазами, чувствуя, как леденеет сердце. Что же делать? Что?! Но сейчас, в таком состоянии, все равно ничего не придумать. Надо успокоиться! А пока принять душ.
Она подошла к туалетному столику, сняла с пальца обручальное кольцо и потянулась рукой к серьгам. Только тут Джина обнаружила, что одна из них пропала. Тяжело опустившись на стул, девушка старалась вспомнить, где могла ее потерять. Где же? Где?.. Конечно, это случилось там... В том доме. Перед ее глазами вновь возник Рей, протягивающий руку к той самой серьге и с сарказмом спрашивающий о ее цене. Да, да! Именно тогда все и произошло! Когда она невольно отпрянула от него с криком: «Не прикасайся ко мне!»
В этот момент Джина услышала стук в дверь, и, прежде чем она успела откликнуться, в комнату проскользнул Эндрю. Извинившись, он повернул ключ в замке. Джина следила за этими манипуляциями своего жениха с растущим негодованием, но готовые сорваться с языка бранные слова так и не были сказаны: она подумала, что ведь совсем скоро этот человек будет иметь право входить к ней в любое время и даже без стука. Все же Джина встала ему навстречу и холодно сказала:
— Эндрю, я сейчас хотела бы принять душ.
— Я вовсе не собираюсь тебя задерживать, — начал оправдываться он. — Мне просто хотелось бы извиниться за свое идиотское поведение в гостиной. Прости меня, дорогая!
Эндрю подошел к девушке вплотную и попытался обнять. Но та очень мягко отстранилась. Сделав вид, что не заметил этого, Хэмфри спросил:
— Ты сильно ушиблась, когда упала?
При этом он постарался придать голосу максимум озабоченности. Но Джина уловила фальшь и небрежно ответила:
— Ерунда. Сейчас сполоснусь под душем, и все будет в порядке.