О любви
Шрифт:
Риалаш посмотрел на него с изумлением. С таким открытым противостоянием он столкнулся первый раз. Раньше Миссэ себе никогда подобного не позволял. А тут и угрозы...
– Не переживай, - наконец сказал наагасах.
– Если что и случится, то только по обоюдному согласию. И да, я серьёзно настроен. Считай, что я так ухаживаю.
– Нормальные мужчины по-другому ухаживают, - проворчал Миссэ.
– А у меня женщина ненормальная, - ответил Риалаш и, прихватив свой мешок, потопал в ту сторону, где по его предположениям протекала река.
Миссэ ещё несколько минут стоял и чесал голову, прикидывая, как половчее
Низкан на ощупь расседлывал лошадей под скептическим, откровенно веселящимся взглядом Доаша. Рядом крутился зверёныш и жалобно пищал, требуя еды и внимания. Чуть поодаль сидел Ерха. Старик выкладывал на траву всё, что было необходимо для будущей каши. По правде говоря, Миссэ эти нескончаемые каши уже поперёк горла стояли. Осмотревшись, наг нахмурился.
– А Дарилла куда подевалась?
– Я её за хворостом отправил, - не отрывая глаз от содержимого мешка, ответил Ерха.
– Нечаво ей без дела сидеть.
Миссэ заволновался.
– Да ты не переживай, она амулет свой сняла, - старик ткнул пальцем в кулон, лежащий прямо на брошенном мешке девушки.
Наг недовольно посмотрел на него и принюхался. Но от поисков девушки его оторвал громкий крик. Низкан, поджав под себя левую ногу, отпрянул прочь от лошади. Перепуганный детёныш тут же обеспокоенно заверещал. Только Доаш весело загоготал.
– А я всё ждал, когда ж она на него копытом наступит!
– Идиот!
– обругал брата Миссэ и бросился к стонущему Низкану, который, сидя на земле, пытался стащить с оттоптанной ноги сапог.
Дарилла присмотрелась к приличных размеров коряге, успевшей обрасти сухим мхом, и решила, что тащить эдакую махину ей лень. Девушка уже успела уйти довольно далеко от лагеря, в её руках росла охапка хвороста. Но возвращаться назад она не спешила. Боялась. И боялась не кого-то, а себя.
Дарилла опасалась, что не сможет держать себя в руках рядом с наагасахом. Она уже несколько раз ловила себя на том, что судорожно ищет хоть какую-нибудь тему для разговора, чтобы пообщаться с ним. Опять появилось мальчишеское желание что-нибудь выкинуть эдакое, чтобы мужчина обратил на неё внимание и непременно восхитился. Словом, девушка поняла, что опять готова совершать всевозможные глупости во имя привлечения наагасаха. Может, правда уже дракона в его честь убить и успокоиться? Вряд ли она сможет придумать что-нибудь глупее и опаснее этого. Но, вспомнив Бродягу, Дарилла отказалась от этой идеи. Всё же дракон - зверь красивый и чем-то напоминает ей самого наагасаха.
На душе стало тоскливо и погано. Вот же! Не видишь мужчину, который нравится, - плохо. Видишь - тоже плохо. А он ещё таким заботливым стал. На полуденном привале опять её рану обрабатывал и так нежно своими пальцами прикасался, что выть хотелось от тоски. Наказывает он её, что ли? Или, может, мстит? Если да, то это очень мелочная месть! Лучше бы он её выпорол или ещё раз укусил.
Из тоскливых размышлений девушку вырвал странный хлопающий звук. Она замерла, обратив наконец внимание, что пытается выдернуть одной рукой примеченную ранее корягу из её многолетнего ложа. Отпустив сук, за который тянула, Дарилла настороженно прислушалась. До её слуха донёсся очень знакомый клёкот. Шёл он словно издали. Или с высоты. Девушка задрала голову, и почти тут же сквозь крону
Лорд Юран, о котором Дарилла уже успела подзабыть, легко спрыгнул вниз и мрачно посмотрел на неё.
– В этот раз обойдёмся без упоминания Тёмных?
– мужчина изогнул бровь.
Дарилла ответила недовольным взглядом и не спеша поднялась на ноги. Страха она не ощущала. Наверное, сказывалось то, что она была с друзьями, которые могли за неё заступиться. Да и на лорда она всё же была зла. Это ведь его люди ранили Рийгана. Мальчишка чуть не умер! Но Дарилла усилием воли подавила гнев и напомнила себе, что с Рийганом уже всё хорошо. Почти всё хорошо. Она же обещала себе, что будет стараться поступать разумно, не поддаваясь эмоциям.
– Лорд, вы припоздали, - сообщила девушка.
– Нарены со мной уже нет. Я передала её другому провожатому, и где они сейчас, не знаю.
Мужчина решительно шагнул к ней, глаза его разгневанно сверкнули. Дариллу его приближение особо не испугало, но, когда вслед за хозяином двинулся и дракон, она немножко занервничала.
– Лорд, давайте без необдуманных поступков, - миролюбиво протянула девушка, выставляя вперёд руки.
– Я понимаю, вы злы на меня, но подумайте о том, что, возможно, произошедшее и к лучшему. Нарена вас не любила, вы тоже. Счастья в вашей семейной жизни не было бы. Нарена бы очень быстро вам надоела, и вы бы начали искать развлечение на стороне.
– Откуда в тебе такая уверенность?
– ядовито прошипел Юран.
– И почему ты решила, что главная проблема в разрушенном семейном счастье? Пострадали моя гордость и честь!
– Вам нужно отнестись к этому проще, - Дарилла украдкой осмотрелась, ища пути отступления, и прикинула, сколько времени понадобится её спутникам, чтобы заметить незваного гостя.
– Да, конечно, как я мог забыть, - губы лорда искривила ядовитая усмешка.
– У простолюдина не может быть ни гордости, ни чести.
Дарилла пристально посмотрела на него. Глаза мужчины горели злостью, пальцы то сжимались, то разжимались. Судя по внешнему виду, он уже несколько дней пренебрегал купанием и бритьём. А возможно, и сном. Девушка передумала бежать. Нужно было завершить это дело и оставить его в прошлом. Она понимала, что рисковала тем, что её сейчас просто закинут на спину дракона и унесут в голубые дали. Но лорду Юрану она чисто по-человечески сочувствовала, хотя желание врезать ему тоже присутствовало. Он был таким же заложником мира аристократов, как и Нарена, и она сама. Гордость, репутация, честь...
– А вы думаете, у простых людей нет ни чести, ни гордости?
– чуть удивлённо переспросила девушка.
– Немного наивно с вашей стороны. У них всё это есть. Но гордость и честь простого человека не похожи на гордость и честь аристократа. То, что пострадало у вас, - самолюбие. А пострадало оно не потому, что Нарена сбежала от вас, а потому, что для общества, в котором вы живёте, это позор. Хотите и дальше страдать в угоду этому обществу - страдайте. Нарена же не захотела. И вообще, где была ваша хвалёная честь, когда вы отдали приказ выстрелить в мальчика?