О людях и нелюдях

Алесько С.

— Должны же и у вас быть какие-то преимущества, дикое племя, — усмехнулся кошак. — Черный, а у тебя наверняка получится детишек не только собачке заделать, с твоим-то людским происхождением. Только звериную ипостась они материнскую унаследуют.

— У меня не будет детей, — буркнул пес. — Благо избежать этого проще простого, зная, когда женщина способна зачать.

— То-то и видно, что ты недавно с нами, нелюдями, — хихикнул Вьюн. — Говорить просто. А когда до дела доходит… Меня самого так чуть не женили. Зеленый совсем был, едва молоко на усах обсохло. Опыта никакого, одно желание. И рассуждал также, как ты сейчас. Так вот, нравилась мне одна кошечка, сильно нравилась. А она и вовсе втрескалась

до кончика хвоста. Раз прихожу к ней и с порога запах любви чую. Ну, думаю, сегодня придется непотребствами позаниматься. А она ко мне льнет, и все пытается по-своему сделать, чтобы, значит, котенка прижить. Я, пока еще в голове мысли оставались, под кровать, в зверя перекинулся — и в окно. Знал бы ты, чего мне стоило от нее оторваться. Сейчас иногда вспоминаю и когти грызу. Был бы псом — на луну выл. А если б ее любил, нипочем бы не ушел. Так бы и окрутили, а я бы радовался. Коли чувства имеются, с запахом любви шутки плохи.

— Значит, обойдусь без чувств. Ты вон обходишься.

— Почем ты знаешь? — возмутился рыжий. — Я, может, по Ромашечке сохну. А она на меня внимания не обращает, все на тебя поглядывает. Давайте втроем жить, а? Весело будет…

— Вьюша, помни про усы. Выдеру, — спокойно сказала Винка, бросив быстрый взгляд на Дрозда.

Тот, оказывается, тоже глянул на нее исподлобья. Оба тут же уставились в разные стороны и покраснели.

— О-о-о, — затянул Вьюн. — Быть Соколиному дедом, и очень скоро.

— А я тебе, приятель, хвост накручу.

— Вы б хоть новое что-нибудь придумали. А то чуть что — усы, хвост. Скушно, — отмахнулся рыжий.

Ни Дрозд, ни Винка, ничего не ответили. Пес понурился, девушка задумалась. Неужели Дроздок действительно к ней неравнодушен? Он никогда не навязывался, как Вьюн, но после встречи с потаенным стал по-особому внимателен и заботлив. Уже не спрашивая, несет ее котомку, просто забрасывает утром на плечо вместе со своей, и все. Когда ночевали в лесу, постоянно проверял, достаточно ли толстая у нее подстилка из веток. В селениях оборотней ни на шаг не отходит, недобро зыркая на особо любопытных парней. И еще ему очень не нравилось, что кошак спал с ней в обнимку, когда приходилось ночевать у костра. Хотя тут Вьюшу упрекать не за что: одна она непременно замерзла б и опять схватила простуду.

А ей нравится Дрозд? Винка побаивалась думать об этом, особенно узнав, кто он на самом деле. Вообще-то, если не врать самой себе, оба парня ей симпатичны, но не как ухажеры, а, скорее, по-дружески. Или нет?.. Девушка вздохнула. Опыт такого рода общения с противоположным полом был у нее очень мал, и разбираться в щекотливом предмете сейчас охоты не имелось. Пусть все идет своим чередом, к чему лишние сложности? Нужно попасть в Яр и устроиться на новом месте. А дальше… Дроздок ведь обещал, что позаботится о доме для нее. Значит, не собирается расставаться, да ей и самой этого не хочется. Но и принуждать пес и кот ни к чему не станут. Все-таки ей очень повезло встретиться с ними. Большинство знакомых парней уже давно залезли б к ней под юбку, пользуясь полной зависимостью девушки. Вот и слушай рассказки служителей Крылатой о похотливых оборотнях… И, Вьюн прав, если б что-то и произошло между ними, она не оказалась бы беременной.

Винке вспомнился понравившийся когда-то давно, казалось, вечность назад, молодой стражник. Надо признать, ее первая любовь Дрозду и в подметки не годится. Да кто он был? Сын селянина, горожанина? В лучшем случае, его отец тоже служил. А Дрозд рожден в княжеских палатах, и спрятать благородную кровь ему не удается, сколько бы он ни сутулился и ни зарастал бородой. При мысли о том, что в Яре парню не нужно будет таиться, и он станет выглядеть также, как после побега из Надреченского замка, сердечко Винки сладко заныло. Она

тогда несколько дней исподтишка любовалась им, пока волосы не спутались, и густая щетина не затянула щеки и подбородок. Ну вот, кажется, ответ на вопрос получен. Дрозд ей нравится, и даже очень… Винка вздохнула и пристроилась поближе к Вьюну.

Границу с Яром перешли на исходе осени, когда утренние заморозки стали обычным явлением, и иной раз едва ли не до полудня приходилось идти по хрустящей, скованной инеем листве. Вопреки брюзжанию Вьюна, никаких разительных перемен в соседнем государстве Винка не заметила. Люди и нелюди говорили на том же языке, чтили Крылатую и откупались от Клыкастого. Только застав на дорогах было куда меньше, и стражники казались до странности добродушными и беспечными. У первой же встреченной будочки парни, ответив, что они оборотни, протянули руки для обязательной проверки. Служивые переглянулись.

— Чего лапы тянете? — спросил один, на удивление беззлобно усмехаясь. — Мы на службе не подаем.

— Крылик прикладывать не станете? — удивился Дрозд.

— На кой? Ты ж сказал, что нелюдь. Неужто на самом деле человек?

— Нет, не человек. Но у нас в Ладе все равно серебром проверяют, что б ты ни сказал.

— Тю, в Ладе! То-то вы оттуда убрались. В последние пару лет прям косяками оттуда нелюдь прет и всякие ужасы рассказывает. Соколиным вашим уже у нас детишек пугают. Беркут-король никак решил страну за людьми оставить. В войско-то по-прежнему оборотням хода нет?

— Нет, — покачал головой Дрозд.

— А у вас нелюдям позволено мечи носить? — Вьюн так до конца и не поверил удивительной новости потаенного.

— Позволено, и все довольны, — хмыкнул второй стражник. — Дальновидный у вас в Ладе государь, ничего не скажешь. Вы-то куда направляетесь?

— В Южный Плес.

— Зачем?

— Воином стать хочу, — ответил Дрозд.

— Да, тогда, пожалуй, туда и ступай. В ведении ихнего гарнизона немалый участок приграничья, заварушки часто случаются. Людоедские шайки из земель Соколиного так и лезут, да и людей-контрабандистов хватает, так что лишний меч им не помешает. Они всех желающих обучать берутся. Даже тебя, рыжик, возьмут, коли захочешь, хоть ростом и не вышел.

— Для моих занятий рост у меня вполне подходящий, — обиделся Вьюн. — Ни одна баба не жаловалась.

— А-а, да ты кот? — заулыбались стражники. — Из вас вояки никакие, это известно. Ну, а охочие бабенки везде найдутся. У нашего воеводы жена о прошлый год завела зверюгу черного, здоровушшего. Муж уезжал по служебным делам на несколько седмиц, возвращается, а за супружницей кошак ходит, как приклееный, все о ноги трется. Она говорит, мол, подобрала бездомного котика на улице, голодал, бедный, а ее мыши замучили. Воевода ничего не заподозрил. Ну кот и кот. Мышей ловит отменно, к жене ластится, только ему погладить не дается. Так и жили с весны аж до Долгой ночи. Однажды поздним вечерочком отправился муж молоденькую служаночку навестить, а у той в постели парень чернявый, не из домочадцев. Мужик за меч — уж очень служаночка хорошенькая да умелая была — парень под кровать. А оттуда уже не человек, а черный женин котище выскакивает. Дал деру в окно — только хвост мелькнул. То-то крику у них в доме было — весь город слышал.

— Я так топорно не работаю, — заявил Вьюн. — Меня еще ни один муж не раскусил, не говоря уж об отцах.

— Вас крыликом проверять в зверином обличье нужно, — заржали стражники. — Ладно, топайте. В Южном Плесе бабы-девки заждались, от тоски мрут. — За подружкой приглядывайте. Мы, ярцы, женщин из Лада очень жалуем. Они поизящней наших красавиц, да и погорячее, говорят, — тот, что помоложе, окинул Винку долгим недвусмысленным взглядом.

— И сколько ж отсюда до Плеса? — спросил Дрозд, приобнимая девушку.