О людях и самолётах 2
Шрифт:
Под термосом на скатерти расплывалось тёмное, в сумерках похожее на кровь пятно.
У меня перехватило дыхание, неожиданно и страшно дало перебой сердце, и я вдруг понял, что с этой минуты писем и телефонных звонков от старшего лейтенанта Николая Костина ждать бессмысленно.
Случай на пустой дороге
Проехали Тулу.
Небо на востоке начало светлеть, и стена дремучего леса, подступившего к дороге, на глазах стала распадаться на неожиданно жидкие деревья и кусты полосы снегозадержания. В предутреннем сумраке редкие
Батальон связи и РТО возвращался с учений. Тяжёлая техника ушла по железной дороге, а подвижную группу, чтобы потренировать водителей, отправили в ППД [57] своим ходом.
Ведущим в колонне шёл новенький «Урал». Дизель, в который ещё не ступала нога военного водителя, сдержанно порыкивал, как бы не замечая тяжеленного кунга с аппаратурой и электростанции, которую он тащил на прицепе. В кабине, привалясь к правой дверце, дремал ротный, а между ним и водителем, держа карту на коленях, боролся со сном старлей. Ротный недавно перевёлся из Польши, подмосковных дорог не знал, поэтому взял в свою машину москвича-старлея. В кабине приятно пахло новым автомобилем – кожей, свежей краской и ещё чем-то неуловимым, но очень уютным. Втроём в кабине было тесновато, и старлей сидел боком, чтобы не мешать водителю переключать скорости.
57
ППД – пункт постоянной дислокации.
Учения прошли удачно: полк отлетал хорошо, станции не ломались, все были живы и относительно здоровы. Оставалось только без приключений доехать до гарнизона.
Старлей осторожно, чтобы не разбудить ротного, полез за термосом. Во рту осела горькая, несмываемая копоть от множества выкуренных натощак сигарет и спиртового перегара – обычный вкус воинской службы… Потягивая осторожно, чтобы не облиться, остывший чай, старлей представлял, как они загонят технику в автопарк, а потом он мимо вещевого склада и спортгородка, не спеша, оттягивая предстоящее удовольствие, пойдёт в общагу. А потом будет горячий душ, и полстакана водки, и пиво, и горячая еда на чистой тарелке, и законные сутки отдыха. А следующим утром можно будет спокойно пить кофе и слушать, как бранятся на ветках воробьи, не нарушая тишины зимнего, солнечного утра.
Старлей покосился на ротного – в свете фар встречных машин его лицо казалось совсем старым и больным. «Неудивительно, – подумал старлей, – ему на учениях досталось, пожалуй, больше других, вот и вымотался, да и сердце у него, похоже, прихватывает, пару раз видел, как он за грудь держался».
Колонна медленно втягивалась за поворот, и вдруг старлей далеко впереди увидел какого-то человека, который махал светящимся жезлом, требуя остановиться.
– Товарищ майор, – тихонько позвал старлей, – впереди кто-то дубиной машет, мент, вроде…
Ротный мгновенно проснулся, посмотрел на дорогу и нахмурился.
– Останавливай колонну! – приказал он водителю, да смотри, не тормози резко, посигналь габаритами!
Колонна начала замедлять ход, прижимаясь к обочине. Ротный
Обычно военные колонны милиция не останавливала, а тут – ночью, на пустой дороге, человек, вроде в милицейской форме – в темноте толком не разглядеть – требует остановиться! Подозрительно… «Может, – подумал старлей, – учения продолжаются, и сейчас нас будет захватывать какой-нибудь спецназ?» О таких учениях он слышал, и озабоченно спросил у ротного:
– Товарищ майор, может, это десантура на нас тренироваться будет? Как бы не пострелять друг друга, у караула-то патроны боевые…
– Разберёмся сейчас – хмуро ответил ротный, – похоже, обычный мент… И чего не спится?
Милиционер быстрым шагом подошёл к «Уралу», открыл дверцу и внезапно увидел направленный ему в грудь пистолет. Его рука непроизвольно дёрнулась к кобуре, но потом он, видимо, сообразил, что всё равно не успеет, и, увидев, что за рулём – солдат в форме, а в ручку бардачка засунута офицерская фуражка, успокоился и произнёс:
– Капитан милиции Захарчук! Впереди крупное ДТП, у вас врач есть?
– Есть, – сказал ротный, вылезая из кабины, – сейчас.
Пистолет он опустил, но в карман почему-то не убирал.
– Ну-ка, – обратился он к старлею, – проверь, чтобы караул вокруг машин выставили, и доктора сюда.
Ничего делать, однако, не пришлось. Понукаемые начальниками станций, из кунгов уже вылезали сонные бойцы с автоматами, а офицеры шли к головной машине.
– Ну, капитан, показывай, что у вас тут? – сказал ротный.
Впереди, метрах в двадцати у обочины стоял красно-белый «Икарус» с изуродованной передней частью. Левый борт у него был сильно смят, а местами содран, так что видны были ряды сидений. Часть окон была выбита и валялась тут же на асфальте.
– Кто это его так? – спросил старлей.
– А вон, – махнул жезлом гаишник, – в кювете лежит. Заснул, наверное.
На противоположной обочине в глубоком кювете валялся грузовик, марку которого старлей даже не смог определить.
– А водитель?
– В кабине… Я глянул, даже вытаскивать не стал… и шофёр автобуса – тоже насмерть, а среди пассажиров много раненых, врач нужен. Машин на трассе мало, никто не останавливается, хорошо хоть вы мимо ехали.
– А ты бы по рации связался со своими, – заметил ротный, – для чего она у тебя на боку-то висит?
– Пробовал, не берет, далеко, наверное.
– Ну, это не проблема, радиостанция у нас есть, сейчас и развернём, частоту знаешь?
– Откуда? – махнул рукой гаишник, – у меня тут только кнопки: «1», «2» и «3»…
– Ясно. Рация, значит, отпадает. Где доктор?
– Здесь, товарищ майор. А фельдшер за перевязками побежал. Мне свет нужен, брезент, чтобы раненых положить, ну, и тепло, костёр, что ли.
Солдаты, увидев разбитый автобус и грузовик, старались изо всех сил. С аппаратной сдёрнули брезент, и скоро около автобуса запылал костёр. Двухметровый доктор Толя, прошедший Афган, и поэтому ничему не удивляющийся, быстро осмотрел раненых, вместе с фельдшером перевязал несколько человек, а потом подошёл к группе офицеров.