О, Мари!

Енгибарян Роберт Вачаганович

Родители тепло попрощались с Мари. Было заметно, что она им очень понравилась.

– Мари, девочка моя, – обратилась к ней мама, – будешь в наших краях, заходи, буду рада!

Мы вышли из квартиры.

– Знаешь, Давид, приблизительно так я и представляла твоих родителей, – улыбнулась Мари. – Очень приятные, интеллигентные люди. И в кого ты уродился таким агрессивным и драчливым?

– Это ты на меня так плохо действуешь. В обычной жизни я пай-мальчик, – отшутился я.

* * *

Городской транспорт уже возобновил работу. Мы поймали первого попавшегося частника на «Москвиче»,

Мари устроилась на заднем сиденье, с трудом разместив свои длинные ноги, я сел рядом с шофером, и мы поехали на улицу Комитаса – Мари тоже нужно было переодеться. Дома у них были гости: Аида с мужем Варужаном и дочкой Кристиной и какая-то пожилая дама с сыном – неулыбчивым мужчиной лет тридцати, с уже наметившимся брюшком.

Все присутствующие были репатриантами – я их отличал от местных без труда. Да и вообще отличить их было нетрудно, даже тех, кто уже долгое время жил на родине, – выдавала манера говорить, одеваться, более европейский внешний вид. Местные выглядели попроще, одевались, может, и не беднее, но по-другому: в мешковатые плохо пошитые вещи темных, глухих тонов, купленные в обычных универмагах. Репатрианты, наоборот, предпочитали более модную, яркую и разноцветную одежду, скроенную по фигуре.

В каждом молодом человеке в окружении Мари я видел своего конкурента. Интуиция подсказывала, что в данном случае мои подозрения небеспочвенны. Мне показалось, что родители Мари меня не ждали, однако поздоровались они очень тепло.

– Познакомьтесь, это Давид, – представила меня мадам Сильвия, – учится в университете вместе с Мари.

– Ну как, сходили на парад? – спросил мсье Азат. – Успешно все прошло, интересно было?

– В общем, да, думаю, мы произвели хорошее впечатление. Телеоператоры нас все время снимали, университетская колонна всегда привлекает особое внимание. Так что в новостях обязательно увидите Мари! Она шагала в первом ряду и махала большим бумажным цветком, волосы у нее развевались на ветру, и ее было видно, наверное, за километр. Потом мы зашли ко мне домой, Мари познакомилась с моими родителями. Уверен, она им очень понравилась…

– Ах да, парад, – скривился Варужан. – Наша организация там тоже была, и мне с коллегами пришлось…

Я почувствовал, что он опять начнет критиковать всех и вся. И не ошибся:

– Народ отрывают от работы, отдыха, заставляют ходить по городу с дурацкими транспарантами, выкрикивать идиотские лозунги, – возмущался химик. – Я нес транспарант «Пятилетку – за четыре года!». Ну что тут скажешь? Вот ведь Франция, Англия, Америка и другие нормальные страны живут без пятилеток, и что? У них хуже, чем у нас? Да ничего подобного! Живут в сто раз лучше и по-человечески, не тратят впустую миллионы и не ходят толпами по улицам с плакатами. Вот люди приехали из Парижа, путешествуют по всему миру, наслаждаются жизнью, а мы? Делаем вид, что верим этим дурацким лозунгам, а руководству кажется, что они смогли нас обмануть. Впрочем, есть и немало искренне верящих идиотов: их каждый раз обманывают, а они снова и снова верят пустым заявлениям и никчемным руководителям.

Гости настороженно слушали. Они явно не ожидали, что на родине, где, по их представлению, свирепствует КГБ, возможны подобные разговоры.

– Послушай, Варужан, – вмешалась мадам Сильвия, – дай мальчику спокойно покушать, попить. Ты опять взялся за политику! И что бедный студент может тебе ответить?

Почему-то поддержка мадам Сильвии мне очень не понравилась. Может, причиной тому стало присутствие

гостей из Франции – хоть и армян, но граждан другой страны. Выступление Варужана, подумал я, как-то укрепляет их уверенность в превосходстве над нами. А еще мне показалось, что эти люди неспроста оказались в доме Мари. С чего это, например, мадам Сильвия так расхваливала при мне этого пузатенького мсье Дашяна, пришедшего со своей мамой, успешного, сравнительно молодого ювелира? Конечно, в моих глазах он выглядел далеко не юношей – впрочем, несмотря на свой представительный вид, мсье Дашян и вправду относился к категории людей, которые ни в каком возрасте не бывают молодыми.

– Во Франции и других странах люди тоже ходят с плакатами, если они чего-то требуют, что-то одобряют или с чем-то не согласны, – нехотя отреагировал я.

Мои мысли были заняты предстоящей вечеринкой, и тема политики меня совсем не интересовала. Поэтому защищался я вяло, просто чтобы поддержать разговор.

– Давид, – поднялась с места мадам Сильвия, – я не хотела тебя обидеть, прости, если это так! Дай поцелую. Ты извини меня.

Подошла, обняла, поцеловала в щеку и в лоб.

– Давид хороший друг Мари, – обращаясь к гостям, продолжала Сильвия, – мы его очень любим.

«Что это она со мной обращается, как с ребенком?» – подумал я.

Пришла Мари. Она переоделась, наложила легкий макияж и сразу показалась мне странно чужой, не студенткой, а взрослой, недоступной для меня девушкой лет на пять старше. Села рядом, почему-то нарочито очень близко, почти прижавшись ко мне.

– Куда вы идете, Мари? – спросила Аида.

– Давид пригласил на вечеринку к своему другу Сергею, он тоже учится с нами, только на армянском филологическом. Уже пишет статьи, говорят, в будущем из него получится хороший журналист.

Все это время семейство Дашян – пожилая дама и ее важный представительный сын, которого я почему-то окрестил про себя «женихом», – молчали. Неожиданно мужчина обратился к Мари:

– Кажется, вы через два-три года заканчиваете университет? Какую профессию вы получите?

– Педагога, журналиста. Можно устроиться в «Интуристе» переводчицей, а может быть, продолжу учебу в аспирантуре.

– И какова будет предполагаемая зарплата?

– Здесь о таких вещах не думают, – вступил в разговор Варужан, – они идейные. А что касается зарплаты, они вам не скажут: стыдно.

– С голоду не умрем. Проживем, и даже очень весело, – отрезала Мари.

– Конечно, – язвительно заметил Варужан, – папа же известный портной, будет зарабатывать для тебя, а возможно, и для будущего мужа.

– Ничего, мсье Варужан, время еще есть. О том, как жить, мы подумаем потом, – Мари повернулась к матери. – Мама, я вернусь поздно, может, даже к утру. Не беспокойся, Давид со мной.

Все удивленно замолчали.

– Давид, Мари, может, вы и меня с собой возьмете? Мне с вами будет веселее, – попросила Кристина.

– Мари, а что? Может, возьмем и Кристину?

– А я? – обиделась Тереза. – Я что, одна останусь дома со взрослыми?

– Тогда никого не берем, – заявила Мари. – Пошли, Давид.

Встали, попрощались. Мама Мари пошла проводить нас до калитки.

– Мари, – тихо попросила мадам Сильвия, – может, что-нибудь скажешь гостям на прощанье? Неудобно, люди проделали такой путь.

– Мама, я их не приглашала. Они ваши гости, вот и окажите им внимание. Свою часть я выполнила.

Мадам Сильвия, по-видимому, смущенная моим присутствием, промолчала. Подошел отец Мари.