О, Мексика! Любовь и приключения в Мехико
Шрифт:
— Ты откуда?
— Из Австралии.
— Ах да, куча снега. Арнольд Шварценеггер.
— Да нет, не Австрия – Австралия. Canguro. – Я попрыгала, как кенгуру. Как я уже много раз убеждалась, это был единственный способ установить мою национальную принадлежность.
— А, Австралия! Охотник на крокодилов. Ты нравиться lucha libre ?
— Э, не знаю. А что это такое?
— Ты хочешь сказать, откуда ты приехать, там нет lucha libre? – Кажется, это их просто ужаснуло. – Пойдем с нами сегодня вечером! – Они пояснили, что сегодня будет Мистико (который по-настоящему умеет
Как я могла отказаться? Тот факт, что Панчито работал в моем отеле, внушал уверенность, что мне ничего не угрожает. Так что мы поехали на метро на «Арену Колизео». Панчито настоял на том, чтобы заплатить за мой билет, даже несмотря на то, что он стоил, должно быть, больше, чем был его заработок за целый день. Вдоль улиц тянулись магазинчики, торгующие атрибутами lucha libre. Мои новые друзья были так взволнованы, что нам пришлось остановиться, чтобы купить маски Мистико.
Стадион был битком набит зрителями. Развлечение было семейное – сюда пришли главным образом отцы с сыновьями, – но атмосфера возбужденная. Сначала вышли женщины – крашенные в блондинок красотки с лоснящимися грудями прошествовали по сцене в веревочных бикини. Мужчины свистели им и рычали, как звери. Женщины-зрительницы истерично выкрикивали: «!PUTA! PUTA!» (Шлюха!)
Вслед за моделями на арену в масках и ярких костюмах супергероев из лайкры вышли мускулистые luchas, которые скакали и прыгали, стараясь устрашить друг друга кувырками в воздухе.
Сами бои напоминали что-что среднее между борьбой сумо и цирковым представлением – танцевально-постановочный борцовский турнир, вдобавок еще и с участием карликов в костюмах обезьян. После нескольких бутылок пива от этого действа невозможно было оторвать глаз.
–!Chinga u madre! Pinche pendejo! – орала я, подражая своим спутникам. – Твою мать! Долбаный кретин!
Легенда гласит, что у эскимосов в языке есть необыкновенно много слов для обозначения снега, а у древних греков в равной степени было множество способов выразить словами любовь. Правда это или нет, но только в Мехико, несомненно, существует непропорционально большое количество различных способов сказать: «Да пошел ты!»
Вскоре станет понятно, почему это так.
1
Список важных задач
На другое утро я проснулась и занялась составлением списка самых важных задач. Не то чтобы я была слишком организованной особой, но я совершенно не представляла, что буду делать дальше, а составленный список дел всегда придавал мне уверенности в том, что возможно взять ситуацию под контроль.
1. Найти что-нибудь поесть.
2. Постирать нижнее белье.
3. Заняться изучением испанского.
4. Найти работу.
5. Найти жилье.
Сначала еда. Вооружившись картой, выданной мне в отеле, я направилась на север, к центральной площади, известной в Мексике как Сокало. Воздух все еще был влажным после ночного дождя, и запах мокрого камня исходил от огромных темно-серых дворцов, возвышавшихся по обе стороны улицы. В колониальный период это место описывали как «город дворцов» – дворцов, построенных испанцами из руин покоренной столицы ацтеков – Теночтитлана.
Я повернула направо, на Авенида де Майо. Пиратское видео, CD-диски, кружевное белье, косметика, солнечные очки от Армани, запчасти для пылесосов, высушенная свиная кожа… В каждом уличном ларьке играла своя музыка, по громкости соревнующаяся с музыкой из соседнего ларька, так что через каждые
У магазинов тоже была своя музыка. Их динамики, вынесенные на улицу, как будто пытались завлечь покупателя неожиданным ритмом. Пожилая пара танцевала кумбию перед одним из магазинов. Стареющие мужчины в выцветшей военной форме крутили старомодные шарманки, издававшие стон, под которым следовало понимать любовные баллады. Они просили денег. На улице было слишком много людей. Поэтому я сошла с тротуара и пустилась бегом по дороге, увиливая от транспорта. Ревели автомобильные гудки. Рядом со мной сигналил грузовик, набитый полицейскими из отряда по борьбе с массовыми беспорядками – в шлемах, со щитами и дубинками, – готовыми к бою. Девочка с младенцем на руках протягивала руку за подаянием.
Улица кончилась – и передо мной появилась огромная мощеная площадь. В северном ее конце находится кафедральный собор, построенный на месте срытого храма ацтеков. Вдоль восточной стороны Сокало – Национальный дворец, он воздвигнут на месте руин дворца императора Монтесумы Второго.
Площадь была заполнена тысячами людей. Почти все они были одеты в желтые плащи. У некоторых в руках были желтые флаги и транспаранты, на которых было написано: «Веселее, мы все равно победим». Они стояли и смотрели на небольшую сцену, поставленную напротив кафедрального собора. Я перешла через дорогу и окунулась в это желтое море. На больших экранах, стоявших по обе стороны сцены, было видно, как к микрофону пробирается человек, похожий на доброго дедушку. В Мексике были в разгаре президентские выборы, и я предположила, что это предвыборная агитация. «Обрадор, Обрадор!» – толпа скандировала его имя. Шум стоял оглушающий. От него у меня даже кости начали вибрировать, что вызвало головокружение. Затем на пару секунд повисла тишина – перед тем как человек взял микрофон и над Сокало раздался его звучный, высокий голос. Я стояла тихо и вслушивалась – вслушивалась так старательно, что даже дышать перестала. И через некоторое время, сквозь туман глаголов, артиклей и предлогов, начали проступать какие-то четкие существительные: «бедность», «солидарность», «экономическая справедливость», «неолиберальный империализм».
И тут разверзлись небеса. Распахнулись сотни желтых зонтиков, а я побежала искать укрытие. Толпа же не двинулась с места.
Вернувшись на Авенида де Майо, я двинулась на запах жареного мяса. acos de bistec не было похоже на название блюда из субпродуктов. Жареная говядина, нарезанная маленькими кусочками, заворачивалась в кукурузную тортилью с сальсой и соком лайма. Задача номер один была выполнена. Я отправилась обратно в отель, дабы приступить к задаче номер два.
Я проходила через чердак по пути в общественную баню, чтобы постирать свое белье, когда в первый раз увидела Бакса. Он сидел в позе лотоса, вроде как погрузившись в глубокую медитацию. Но едва он увидел меня, как тут же зачмокал и завопил: «Ay mamasita g"uerita», подражая мексиканским мужчинам на улицах. Я послала его «Chinga a su madre», воспользовавшись словарным запасом, почерпнутым накануне вечером. Он театрально поднял брови, как будто мой ответ его совершенно шокировал. Лысеющий, с бритой головой и большим насмешливым ртом, он, должно быть, едва перешагнул сорокалетний рубеж. Когда я возвращалась из бани, он предложил выпить вместе пива. Я согласилась. По его блестящей имитации наречия местных мачо я поняла, что он уже прожил здесь какое-то время.