О молитве Иисусовой и Божественной Благодати
Шрифт:
Воздержанность наших далеких предков была поистине необыкновенна, но их мера подвига, за редким исключением, уже недоступна в наш век. Об уставных правилах древних отцов узнаем от Пахомия Великого — основателя общежительного иночества в IV веке. Устав прп. Пахомия, составленный «по предначертанию св. Ангела», являет «совершенство и неподражаемую строгость дисциплины египтян», суровостью превосходя уставы Палестины и Месопотамии. Свт. Василий Великий, посетив обители Египта во времена их расцвета, увидел там «идеальный образ иночествования, не как особое что от христианства, а как полнейшее и точнейшее его осуществление, или как истинный образ жизни о Христе Иисусе».
Устав прп. Пахомия предписывал, чтобы «в полночь пробуждал их [иноков] недельный [будильщик] на ночное молитвословие, после которого они уже не давали себе спать… Ангел заповедал: „Спать братия не должны лежа, но пусть устроят себе седалища и спят на них сидя… Кроме рогожи, на это седалище отнюдь не должно постилать что-либо…“ Ангел повелел также: „На ночь братия должны оставаться
Устроитель монастырей и составитель общежительного Устава свт. Василий Великий уделяет особое внимание благоразумной мере воздержания и составляет специальные правила против неумеренного пощения. Для тех, кто при общем строгом посте, желая подвизаться паче иных, держал пост сугубый, Устав гласит: «Надобно ли позволять кому-нибудь в братстве, по собственной воле, поститься или бодрствовать больше других?… Что касается до особного пощения, какое держат иные строже братий, то правила, хотя не запрещают его, если позволяет настоятель, но смотрят на него неблаговолительно… Все, что ни делает кто-нибудь по собственной своей воле, есть собственность делающего; но сие чуждо богочестия. Желать большего в сравнении с другими, даже и в самом хорошем, есть страсть состязания, происходящая от тщеславия… Воздержание состоит не в одном удалении от яств, ничего по себе не значащих, следствием которого бывает осуждаемое Апостолом непощадение тела (Кол. 2, 23), но в совершенном отречении от собственных своих произволений»{14}.
Надо сказать, что и в нынешнее время встречается очень суровая уставная жизнь, о чем, например, свидетельствует иеромонах Ириней, насельник святогорской обители Каракалл: «Расскажу, какое правило в тех афонских общежитиях, которые находятся под опекой духовных чад старца Иосифа Пещерника [Исихаста]. Таких монастырей на Афоне пять. День по-византийски начинается вечерней. После службы следует ужин и повечерие, а затем монахи отдыхают. Зимой это бывает приблизительно с 7 до 9 часов вечера. Потом встают на келейную молитву. И каждый в своей келье творит Иисусову молитву 4 часа подряд. В 2 часа ночи начинается служба в церкви: полунощница, часы, утреня и литургия. Затем следует что-то вроде обеда и монахи по кельям отдыхают 2 часа подряд. А потом весь день, до вечерней службы, проводят на послушаниях. Как видите, монахи спят 4 часа в день, и даже меньше, кушают 2 раза, по понедельникам, средам и пятницам — строгий пост. На молитве (церковной и келейной) проводят каждый день около 10 часов»{15}.
Чудеса воздержания праведников не раз явлены в XX веке. Необычайна умеренность в пище и сне иных отшельников и пустынников. Вот лишь один из таких примеров — наш соотечественник старец Тихон Калягрский [13] . Живя в пещере, «питался он только сухарями, и то раз в три дня, а нередко и раз в неделю, по ночам клал более шестисот земных поклонов… Уже будучи глубоким старцем, он запасался на Рождественский пост одной-единственной редькой и, когда чистил ее, то не выбрасывал кожурки, а сушил на веревке. В дни больших праздников, когда разрешалось вкушать рыбу, он наливал в консервную банку воды, подогревал ее и в горячую воду несколько раз опускал высушенную кожурку. Затем добавлял щепотку риса и таким образом приготовлял себе „рыбный“ суп. И когда вкушал его, осуждал себя за великое окаянство, что, живя в пустыне, позволяет себе рыбный суп! Кожурку от редьки он снова подвешивал и использовал для следующего праздника». Воспитанник старца, ныне сам известный старец Паисий Афонский, рассказывает, как перед кончиной отец Тихон, завещая ему свою келью, «говорил: „Вот видишь, я имею для тебя здесь провизии на целых три года“, — и показал на лежащие у него консервы: шесть легких коробочек с сардинами и четыре других коробочки с кальмарами, которые принес ему давным-давно кто-то из посетителей и которые так и остались у него нетронутыми… Для меня этих консервов хватило бы только на неделю» {16} .
13
Иеросхимонах Тихон Калягрский (Голенков; 1884–1968) — русский старец на Афоне, уроженец Сибири. С раннего детства имел тягу к иночеству. Монашескую
Традиции древних в наш век продолжают богоизбранные уединенники, о чем свидетельствует в своей книге «Современные старцы Горы Афон» архимандрит Херувим. Старец Даниил из Катонакии так встречает вновь прибывшего послушника: «Чадо мое, здесь у нас еда бывает лишь один раз в день, и то без масла… Большую часть ночи мы молимся. Спим мало, днем должны трудиться, чтобы иметь хлеб… Здесь у нас нет источника. [Дождевую] воду, которая собирается в наших емкостях, необходимо использовать с величайшей бережливостью. Среди этих скал невозможно устроить сад, потому мы и не едим ни фруктов, ни овощей… А вместо свежего хлеба у нас сухари… У нас не бывает ни молока, ни сыра, ни яиц. Даже на Пасху». В каливах Керасии также круглый год не употребляли яиц, рыбы, растительного масла. «Вместо пасхальных яиц они отваривали картофель, красили в красный цвет и этими картофелинами христосовались». Еще одна особенность этой жизни — не мыться и даже не умываться, не стричься и даже не расчесывать волос. Старец Каллиник Исихаст, тела которого не касалась вода, говорил: «Здесь мы моемся только слезами и потом». Он очень хорошо понимал, — добавляет автор, — значение физических лишений. Он знал по Лествичнику и по опыту своему, что «усохшая плоть не дает вместилища бесам».
Так жили и старец Неофит Хаджи-Георгит, и старец Игнатий Катонакский, и другие отцы. Многие жили в пещерах, многие даже зимой не имели печки. В келье старца Игнатия «была обычная кровать. Но вместо того, чтобы ложиться на нее, он стоял, удерживаемый веревками, привязанными к крючкам шкафа, борясь со сном». Старец Савва обычно бодрствовал ночами, «жертвуя сном ради молитвы. Всегда стоял прямо и неподвижно, как столп непоколебимый, держа в руке четки с тремястами узлов… Когда немощная плоть ослабевала, готовая рухнуть и сдаться сну, он поддерживал ее ремнями, пропуская их под мышки, ремнями, привязанными к веревкам, свисавшим с потолка кельи. Этот способ был придуман более других возлюбившими Бога, чтобы не прекращать бодрствование, пребывая в молитвенном стоянии». О пути подвига старец Кодрат из Каракалла сказал так: «Монах — это тот, кто хочет спать и не спит, кто хочет есть и не ест, кто хочет пить и не пьет. Монаха отличает постоянное смирение плоти»{17}.
Сверхъестественный образ жизни древних подвижников описывает архиепископ Никон (Рождественский; †1919): «Раскроем бесценное сокровище назидания — жития святых Божиих… Вот преподобный Иларион принимает пищу иногда чрез три, иногда чрез четыре дня. Преподобный Савва вкушает чрез пять дней, а Симеон Дивногорец, еще в самом нежном детском возрасте, шести лет от роду, уже постится [14] по семи дней. Во всю жизнь потом он держится правила: вкушать чрез три дня, иногда чрез семь, иногда же чрез десять. Преподобный Ор вкушал раз в неделю, так же постился и преподобный Макарий Александрийский в святые четыредесятницы. Иоанн Постник, патриарх Константинопольский, во все время своего святительства, в продолжение всей недели не имел стола и только в воскресенье вкушал немного огородных овощей. Преподобный Паисий пять дней в неделю постился, а в субботу и воскресенье подкреплял себя скудною пищей. Потом к одной неделе приложил он и другую и вкушал уже чрез две недели. Преподобный Петр Афонский постился сперва две недели, а после постоянно вкушал чрез сорок дней пищу, которую приносил ему Ангел Божий. Преподобные Виссарион и Симеон юродивый часто проводили без пищи целую неделю, а иногда и сорок дней. Симеон столпник сначала вкушал в неделю раз, потом, желая приучить себя к строжайшему посту, заключился в тесной келье на сорок дней, и хотя у него был хлеб и вода, однако он не прикоснулся к ним. С тех пор он постоянно проводил св. четыредесятницу без пищи и питья…
14
В данном случае: не вкушает никакой пищи.
Множество других подвижников всю жизнь свою проводили в изумительных подвигах поста. А когда принимали пищу, то надобно еще сказать, что это была за пища. Это были смоквы и финики, разные огородные овощи, самым простым образом приготовленные, без всяких приправ, разве только с солью, очень редко — с маслом… Вкушали они вареные зерна пшеницы, ячменя и чечевицы, что у них называлось сочивом. Те, которые жили в монастырях или близ оных, питались, конечно, и хлебом, преимущественно сухарями, которыми запасались на несколько дней, месяцев и даже лет; но многие и хлеба не вкушали.
Преподобный Марк Фраческий, 95 лет не видевший лица человеческого, открывался посетившему его Серапиону, что голод принуждал его иногда наполнять чрево землею и пить морскую воду. Пустынники, обыкновенно, питались дикими растениями, корнями разных трав, мхом, дубовой корой. Они смотрели на пищу как на лекарство… Многие из наших киево-печерских затворников питались, обыкновенно, одною просфорою… Святые постники целые ночи выстаивали на молитве с земными поклонами, весь день проходил у них в тяжелой работе, они переносили и нестерпимый летний зной, и зимнюю стужу, спали час-два в сутки на голой земле, а иные и вовсе не ложились, а только дремали, сидя или стоя».