О моя дорогая, моя несравненная леди
Шрифт:
– Да.
– вздохнул Кирилл, глядя на море.
– Вот и лето прошло. Словно и не бывало...
– Почему - не бывало?
– удивилась Лена.
Она будто не слышала песни, блуждавшей под сводами летнего ресторана, перемешиваясь со звоном столовых приборов немногочисленной публики и шелестом ветра в невесомых тростниковых занавесках, затенявших яркое, едва начавшее клониться к закату солнце...
– Ротару.
– улыбнулся Кирилл, указав на монументальные концертные колонки в углу зала. В часы вечернего максимума они наверняка ревели на всю Ивановскую, нагнетая атмосферу веселой, бесшабашной гулянки, а сейчас
– Ах, Ротару!
– сообразила Лена и требовательно постучала по краешку своего стакана.
Кирилл открыл полупустую уже бутылочку и налил ей минералки.
Даже сейчас, когда они зашли пообедать в ресторан, расположившийся на набережной Феодосии, носившей профессиональное, с точки зрения Кирилла, название, Лена отказалась от любезного предложения своего спутника пригубить вина.
– Ну, должен же я хоть как-то отблагодарить тебя за доставленное удовольствие!
– Да бог с тобой! О чем ты говоришь?!
– отмахнулась она...
...Утром, когда Кирилл спустился в столовую к завтраку, Лена спросила его:
– Слушай, ты же хотел в Феодосию, в галерею Айвазовского съездить. Нет?
– Ну да, хотел.
– ответил он, сообразив вдруг, что в поисках собственного вдохновения действительно забыл о планах посещения вожделенного музея, находившегося буквально в двух шагах.
– Так может, съездим?
– Сегодня?
– Да прямо сейчас!
– махнула она рукой.
– Соберемся да поедем. Если, конечно, ты не собирался работать.
– Работать?
– Кирилл пожал плечами.
– Да нет, не собирался.
Он действительно не работал уже несколько дней, чувствуя, что довел полотно до идеального состояния, до некоего фантастического, даже не снившегося ему прежде уровня совершенства. Оставалось лишь закончить внешнее оформление: раму и тому подобное. И... можно сдавать работу заказчику. Благо вернуться заказчик должен не позднее завтрашнего дня...
...-И как тебе экскурсия?
– поинтересовалась Лена.
– Колоссально!
– ответил Кирилл, ничуть не покривив душой.
Перед его мысленным взором до сих пор проплывали ряды грандиозных, монументальных полотен, навечно пленивших неукротимую стихию на тонкой хрупкости холста.
– Вот как надо работать!
– сказал он.
– Вот это и есть - классический шедевр! Полнейшее отсутствие оригинальности, на грани с тривиальностью...
– Даже так?
– удивилась Лена.
– Естественно! Ну, вот скажи: где ты увидела у Айвазовского хоть какую-то надуманность или неестественность? Да у него же все просто до неприличия! Море, небо, иногда - краешек земли и корабли...
– Или то, что от кораблей осталось!
– Или то, что от кораблей осталось. И все! Понимаешь? Все! Никакого сюрреализма или же, прости господи, экспрессионизма. Максимальная простота. Прямо как на фотоснимке каком-то. А глаз все равно не отвести...
– он покачал головой.
– Это, по-твоему, и есть признак мастерства?
– спросила Лена.
– Конечно. Знаешь, у оружейников есть такая поговорка, ну или же мудрость, если угодно: "Сложно сделать - просто, просто сделать - сложно!" Вот так же и у нас: намалевать чёрт знает чего, нагородить тень на плетень, оглушить и эпатировать зрителя сиськами на ягодицах или же половым членом вместо носа - не такая уж и хитрая задача. При желании ее может решить едва ли не каждый дилетант с минимальным запасом фантазии. Жаль только - восторг и восхищение публики заканчиваются
– Это и называется - создать шедевр?
– Лена смотрела на него, склонив голову к плечу.
– Да. Именно это.
– подтвердил Кирилл.
– Нарисовать простую женщину, над улыбкой которой будут биться несколько поколений потомков, думая: в чем же ее загадка?
– А действительно: в чем?
– А я не знаю!
– пожал плечами Кирилл.
– Не знаю и допускаю даже, что никакой загадки вовсе и нет. Что они просто-напросто придумали эту загадку. Придумали, не зная - как выразить свое понимание... вернее - свое непонимание шедевра. Как объяснить с логической точки зрения силу, магнетизм этой женщины, которая притягивает к себе людей уже много столетий подряд, невзирая на отсутствие хобота или окровавленных клыков, а также прочих элементов мистического или эротического эпатажа. Та же история и с Айвазовским: с точки зрения сюжета большинство его картин - фотоснимки, которые может сделать любой человек, увидев проплывающие мимо корабли или же просто красивый морской пейзаж. Никаких натяжек, никакой надуманности, никакой неестественности. Натурализм, практически на уровне фотографии. А все равно - есть в этом натурализме что-то такое...
– он щелкнул пальцами, словно расписываясь в своем непонимании и, присоединяя себя к поколениям недалеких потомков, неспособных разгадать загадку "Джоконды".
– Какая-то жизнь, какая-то... загадка...
– Улыбка Айвазовского?!
– Да!
– рассмеялся в ответ Кирилл.
– Улыбка Айвазовского. Избыточность.
– Избыточность?
– Да. Избыточность. То, что трудно выразить словами, вернее, то чему трудно, почти невозможно придумать названия. То, что лежит где-то за границами сюжета полотна и игры светотени...
– он остановился, глядя на Лену.
Яркое солнце пробивалось сквозь тростниковые занавески, своевольно, без приглашения врываясь в зал ресторана. Светлые локоны женщины купались в потоке солнечного света. Но ему чудилось - лунного...
Глаза их встретились. Она всего мгновение сдерживала его взгляд, а потом отвернулась.
– Ну так что... может быть... пора уже?
Кирилл, по-прежнему не отводя от нее глаз, улыбнулся и кивнул:
– Пожалуй.
Потом залпом допил вино и встал из-за стола:
– Поехали.
*
Когда они вывернули с набережной на проспект, Кирилл попросил:
– Притормози, пожалуйста, возле универмага.
– Возле универмага?
– удивилась Лена.
– А зачем?
– Нужно.
– ответил он.
Она пожала плечами, включила правый поворотник, вместо того, чтобы разгоняться, и, найдя около универмага свободное место, аккуратно припарковалась.
– Ну и?
– посмотрела она на него, заглушив двигатель.
– В магазин заскочу на секунду.
– В магазин? У нас чего-то дома не хватает?
– Лично мне - не хватает.
– улыбнулся Кирилл, открывая дверь.
– Жди меня и я вернусь.
– прибавил он, выскальзывая наружу.
– Только очень жди!