О мышах и о людях
Шрифт:
— А ну–ка, — недовольно произнёс он, — дай сюда эту мышь!
Ленни изобразил недоумение.
— Какую мышь, Джордж? У меня нету никакой мыши.
Джордж протянул руку.
— Давай её сюда, кому говорю. Ты меня не проведёшь.
Ленни смутился, попятился, испуганно поглядывая на кусты, собираясь, видимо, спасаться бегством. Джордж холодно сказал:
— Ты сейчас же отдашь мне эту мышь или я тебя взгрею.
— Отдать тебе что, Джордж?
— Ты знаешь, что, чёрт тебя дери. Мне нужна эта мышь.
Ленни неохотно сунул руку в карман. Его голос слегка дрожал, когда он говорил:
— Не знаю, почему
Джорджева рука всё ещё была повелительно вытянута. Медленно, как терьер, который, заигравшись, не желает отдавать своему хозяину мячик, Ленни попятился, потом приблизился, потом попятился снова. Джордж громко щёлкнул пальцами и при этом звуке Ленни положил мышь ему на ладонь.
— Я не делал ей ничего плохого, Джордж. Только гладил и всё.
Джордж поднялся и забросил мышь в тёмные заросли так далеко, как только смог, а потом шагнул к заводи и хорошенько вымыл руки.
— Дурак ты полоумный. Ты думаешь, я не заметил, что у тебя мокрые ноги? Ты же перебирался через реку, чтобы заполучить её. — Джордж услышал, как Ленни отвернулся и захныкал. — Ну вот, распустил нюни, чисто дитя! Господи Иисусе, такой здоровенный детина!
У Ленни тряслись губы, в глазах его стояли слёзы.
— Ну, Ленни, ну, — Джордж положил руку здоровяку на плечо. — Я не по злобе отобрал у тебя этого мыша. Но ты пойми, дурья башка, он был несвежий, да и ты его раздавил, пока гладил. Ну, будет уже, Ленни, найдёшь себе другую мышь, свеженькую, и я позволю тебе оставить её на время.
Ленни уселся на землю, уныло свесив голову.
— Я не знаю, где сыскать другую мышку. Я помню, одна дама обычно давала их мне — кажную, какую отловит. Но её здесь нету.
Джордж усмехнулся:
— Дама, ага? Не помнишь даже, что это была за «дама»! А ведь это была твоя собственная тётка Клара. Да и то сказать, она потом не стала давать их тебе. Ты же всегда убивал их.
Ленни грустно посмотрел на него.
— Они были такие маленькие, — сказал он сконфуженно. — Я гладил их, а они принимались кусать меня за палец, и тогда я совсем чуть–чуть сжимал их головки. А они почему–то умирали. Наверное, потому, что были такие крошечные… Хорошо бы у нас поскорей были кролики, Джордж. Уж они не такая мелюзга.
— К чёрту кроликов. Тебе нельзя доверить даже мышь. Твоя тётка Клара давала тебе резиновую, но ты не придумал, чего с ней делать.
— Её было неприятно гладить, — сказал Ленни.
Закатное зарево растаяло на горных вершинах, сумерки спустились в долину, заплутали среди ив и сикоморов. Большой карп поднялся к поверхности заводи, глотнул воздуха и снова ушёл вниз, растворился в тёмной глубине, будто его и не было — только медленные круги неслышно пошли по воде. Снова задрожали наверху листья и маленькие облачка ивового пуха поплыли, опускаясь на землю и водную гладь.
— Так ты собираешься добыть хворосту? — поинтересовался Джордж. — Там его полно, вон за тем сикомором. Плавняк. Тащи его сюда.
Ленни сходил к дереву и вернулся с охапкой сухих листьев и хвороста. Он бросил их на кучу старой золы и пошёл за новой охапкой, а потом за ещё одной. Была уже почти ночь. Голубиные крылья прошуршали над водой. Джордж подошёл к кострищу и поджёг сухую листву. Пламя побежало по хворосту, принялось за работу, затрещало. Джордж развязал мешок и достал из него три банки бобов. Он поставил их у костра, поближе к огню, но так, чтобы пламя не касалось их.
— Бобов тут хватит и на четверых, — сказал он.
Ленни
— Я люблю их с кетчупом.
— Ага, но у нас его нет, — огрызнулся Джордж. — Вот уж если у нас чего нет, так это как раз того, чего тебе хочется. Господи, если бы я был один, как легко мне жилось бы! Я нашёл бы работу и вкалывал бы себе без забот. Никаких тебе неприятностей, а в конце месяца получил свои полсотни баксов и шуруй в город, если хочется, и там тебе будет всё, чего пожелаешь. Да чего там, я мог бы остаться в борделе хоть на всю ночь. Я мог бы обедать в любом месте, какое мне придётся по нраву — хоть в гостинице какой, или там в другом месте, и заказывать всё чего мне, блин, в башку ни взбредёт. И я мог бы делать это каждый, блин, месяц. Брал бы галлон [1] виски или отирался бы в бильярдной.
1
Галлон — мера объёма, ~3,8 литра. (прим. перев.)
Ленни сидел на корточках и смотрел поверх костра на сердитого Джорджа. Лицо его было перекошено страхом.
— И чё вместо этого? — гневно продолжал Джордж. — А вместо этого у меня есть ты! Ты не можешь удержаться на работе, и я из–за тебя теряю работу, какую заимел. Из–за тебя я только и делаю, что таскаюсь по всей стране. И это ещё не самое плохое. Ты постоянно во что–нибудь влипаешь. Ты вытворяешь чёрт те что, а мне приходится тебя вытаскивать. — Он уже почти кричал. — Ты чокнутый сукин сын. С тобой я всё время на нервах. — Джордж напустил на себя вид, какой бывает у маленьких девчонок, когда они возьмутся передразнивать одна другую. — «Я только хотел потрогать платье той девушки — хотел погладить её, как глажу мышек». Ладно, с тобой всё ясно, но ей–то какого чёрта знать, что ты всего лишь хотел потрогать её платье, а? Она дёргается, хочет сделать ноги, а ты держишь её, будто это мышь. Она верещит, и нам приходится целый день отсиживаться в оросительном канале, пока эти ребята ищут нас, а потом мы крадёмся в темноте и валим из тех мест куда подальше. И всё время что–нибудь вроде этого, всё время. Хотелось бы мне посадить тебя в клетку и чтобы там было этак с миллион мышей — забавляйся, Ленни, дружище.
Его злость внезапно унялась. Он посмотрел через огонь на Ленни, который продолжал стоять на коленях со страдальческим видом, пристыженно уставясь в костёр.
Было уже совершенно темно, но огонь освещал стволы деревьев и кривые ветви над головой. Ленни медленно и осторожно пополз вокруг костра, пока не оказался рядом с Джорджем. Он уселся на корточки. Джордж повернул консервные банки другой стороной к огню. Он делал вид, что не замечает Ленни, перебравшегося поближе к нему.
— Джордж, — очень тихо и робко.
Нет ответа.
— Джордж!
— Ну чего тебе?
— Я валял дурака, Джордж. Я вовсе не хочу никакого кетчупа, сто лет он мне без надобности. Я не стал бы есть кетчуп даже если бы он сейчас был прямо тут, передо мной.
— Ну, если бы он был здесь, ты мог бы съесть немного.
— Но я не стал бы, Джордж. Я бы весь оставил тебе. Ты бы намешал этого кетчупа себе в бобы, а я бы даже и не притронулся к нему.
Джордж всё ещё угрюмо смотрел в огонь.
— Как подумаю о той распрекрасной жизни, какая могла бы у меня быть, если б не ты, — вздохнул он, — это ж с ума сойти! Нет, не видать мне покоя.