О них не упоминалось в сводках
Шрифт:
— Человек он храбрый, это я знаю. Ты тоже хорош… Будьте оба поосторожней! Нечего без нужды голову подставлять.
На моем наблюдательном пункте то и дело раздавались телефонные звонки. Звонили начальник артиллерии бригады полковник Данин, командир бригады полковник Бураковский, начальник штаба бригады подполковник В. М. Яиров. Звонило и армейское начальство. Мы выслушивали похвалы за отбитые атаки и грозные предупреждения на тот случай, если не отобьем следующей атаки противника…
Особенно беспокойной была ночь на 7 октября.
— Ворог сосредотачуе свижи сылы, наверно, буде атакуваты, — басил он в трубку хриплым голосом. — Держалысь добре, молодци! Ще трошки потерпити треба. Бытись до останнього.
— Мне пополнение нужно. Который день прошу, а ничего не дают, — ответил я, вслушиваясь в певучую украинскую речь.
— Людей в брыгаду послалы. Хиба ще не получив?
— Нет.
— Организуй зустрич на гати, а то пехота перехватыть.
— Дали бы хоть одну батарею из своего противотанкового…
— А я з чым зостанусь? Ось, якый умнык найшовся! «Огиркы-то» есть?
— Есть.
— Ну лады. Держись…
Батальонный комиссар Жук с улыбкой слушал наш разговор.
— Все-таки получим пополнение?
— Сейчас пошлю Яроша встречать.
— Все равно будет трудно. Половины людей нет. Каждому за двоих придется… Я сейчас с коммунистами и комсомольцами поговорю. Десять человек заявления в партию подали. Партсобрания проведем побатарейно. А как пополнение придет, с ним потолкуем.
— Ну а я пока займусь пушками и боеприпасами, потом с командирами батарей новичков распределим. За ночь их надо научить стрелять.
— Ты только поменьше ходи, а то совсем в крючок превратился. Вот посмотрю-посмотрю да в медсанроту тебя отправлю.
Действительно, я был похож на крючок. Это комиссар метко подметил. Ходы сообщения и окопы были мелкими, а рост у меня около двух метров. Пробираться по ним можно было или гусиным шагом, или согнувшись в три погибели, иначе сразу попадешь под пулю или угодишь под осколки снарядов и мин. Моя поясница так к этому привыкла, что не хотела разгибаться. Стоило начать распрямляться, как появлялись сильные боли.
К 21 часу Ярош привел пятьдесят человек пополнения. Старший лейтенант С. Н. Ярош был назначен старшим адъютантом дивизиона вместо выбывшего по ранению Лубянова.
— Какая у вас специальность? Кем служили в армии? — начал я задавать вопросы прибывшим поочередно, освещая узким лучом фонаря незнакомые мне лица.
— Счетоводом в колхозе работал. В армии не служил, — бойко ответил паренек лет восемнадцати.
— Стрелять из винтовки умеешь?
— Не, только из малокалиберки стрелял, — смущенно ответил он.
— Комсомолец?
— Да.
— Хорошо. Ну а вы в армии служили? — обратился я к его соседу, хмурому небритому человеку лет тридцати пяти.
— Служил когда-то в эскадроне.
— А специальность
— Шорник. А последние семь лет нигде не работал.
— Что же вы делали?
— На государственных харчах был, на всем готовом, — вяло произнес бывший шорник. Фамилия его была Кусков.
— За какие дела туда попали?
— Брал то, что плохо лежало, — в его голосе я не услышал раскаяния, одно равнодушие…
— И зачем таких ворюг выпускают? Неужели без них не управимся? — возмутился кто-то в темноте.
— Ну а вы пушку видели? — спросил я коренастого, атлетически сложенного красноармейца.
— Так точно. Был разведчиком в артиллерии, когда на действительной служил, — ответил тот.
— Давно?
— В тридцать четвертом, в сороковом полку, на Дальнем Востоке.
— Кто полком командовал?
— Дегтярев.
— Э, да мы однополчане, оказывается. — Я присмотрелся к нему и узнал Бориса Бондаренко. — Я же твой бывший взводный. Помнишь, как корейскую девочку в наводнение спасал? А я тебе помогал.
— Не может быть! Товарищ командир!.. Вот это здорово! — воскликнул Бондаренко.
— А как с семьей тогда наладилось?
— Все в порядке. Две дочурки растут. Одна должна уже в первый класс идти…
— Ну мы еще с тобой поговорим обо всем…
— Хорошо, товарищ командир.
— В армии служили? — обратился я к следующему.
— Нет, не довелось. На шахте после школы работал, — ответил загорелый плечистый парень, на вид лет двадцати пяти.
— Комсомолец?
— Кандидат в члены партии.
— Отлично.
Знакомиться с людьми более подробно не было времени. Только бы успеть как можно лучше распределить пополнение по батареям, заполнить места погибших и раненых. Командиры батарей сами прибыли на командный пункт, стремясь получить побольше людей в свои подразделения.
— Вот что, товарищи! На разговоры у нас времени нет, — сказал я, когда обошел всю шеренгу. — Прибыли вы прямо к делу. Через несколько часов будем драться с врагом. Пороху многие из вас еще не нюхали — первое время будет трудно и страшновато. Но это пройдет. Наш дивизион дрался хорошо, надеюсь, что и вы не уроните его чести. Храбрым и смелым у нас почет. Сейчас — по местам. Командиры расскажут, что надо делать. К утру вы все должны знать свои обязанности у орудий.
Из пятидесяти человек пять коммунистов, восемь комсомольцев, десять учащихся, двадцать колхозников, пятнадцать рабочих… В армии служили двенадцать человек, из них только трое в артиллерии. Как будут воевать эти люди — вот что беспокоило нас с комиссаром.
Всю ночь шла подготовка к бою. Командиры батарей, взводов, орудий и оставшиеся в живых наводчики обучали новичков, как заряжать пушку, как отличать осколочный снаряд от бронебойного, как наводить орудие и производить выстрел. Улучшали инженерное оборудование, маскировку огневых позиций, подносили снаряды.