О них не упоминалось в сводках
Шрифт:
Удар оказался неожиданным для гитлеровцев. Наши снаряды и мины уничтожили фашистов, оборонявших первую траншею. Дивизии первого эшелона армии, прорвав первую позицию врага на фронте в семь километров, углубились в его оборону на полтора-два километра.
Не повезло только левофланговой 265-й дивизии, наступавшей в районе Лодвы. Здесь нашим батальонам удалось захватить лишь отдельные участки первой траншеи.
Во второй половине дня противник ввел вторые эшелоны и ближайшие тактические резервы, организовал упорное сопротивление. Наступление сразу стало затухать.
Началась борьба
8-я армия располагала достаточным количеством огневых средств, чтобы взломать и вторую позицию врага. Но артиллеристы ничего не видели в расположении противника, засевшего в лесу. А стрельба по ненаблюдаемым участкам нужных результатов не приносила.
Чтобы увидеть хорошо замаскированные оборонительные сооружения, нашим передовым наблюдателям приходилось подползать к ним на сто-сто пятьдесят метров. Но это удавалось редко: фашисты открывали по смельчакам губительный огонь. Неудачно заканчивались и попытки подтянуть на такое расстояние орудия для ведения огня прямой наводкой. Немцы расстреливали орудийную прислугу из автоматов и пулеметов.
Невзирая ни на что, наши артиллеристы старались всячески помочь пехоте. Командир батареи 1197-го артполка большой мощности старший лейтенант Власов подполз с одним из бойцов на двести метров к опорному пункту противника, опоясанному забором, и вызвал огонь. Несмотря на то что некоторые снаряды разрывались очень близко, он продолжал корректировать стрельбу. Переползая с места на место, Власов в течение трех часов разрушил огнем своей батареи четыре дзота. Пехота, воспользовавшись этим, атаковала противника и захватила опорный пункт.
Другой командир батареи, старший лейтенант К. П. Колбаса (из 1196-го артполка), действуя так же, как и Власов, в течение часа разрушил два дзота и тем самым открыл дорогу атакующей пехоте. Когда опорный пункт был захвачен, в одном из дзотов обнаружили 30 убитых фашистов.
Некоторые офицеры-артиллеристы, получившие ранения во время подобных стрельб, продолжали корректировать огонь до последней возможности. Так поступил лейтенант Н. Т. Стецкий из 172-го артполка, гвардии лейтенант Мясник из 445-го артполка, лейтенант Г. Б. Лисочкин из 430-го артполка. Примеров высокого мужества можно было бы привести очень много.
Бои продолжались до самого конца марта. Вклинившись в оборону противника на три-четыре километра и подойдя к населенному пункту Карбусель, войска 8-й армии в первых числах апреля приостановили дальнейшее наступление.
Территориальный успех был незначительным, мы отвоевали у противника всего лишь около тридцати квадратных километров болотистой земли. Но Карбусельская операция помешала немцам начать наступление, чтобы снова замкнуть кольцо блокады вокруг Ленинграда.
Одновременно с Карбусельской
Весь апрель на участке 8-й армии шли тяжелые оборонительные бои. Противник пытался отвоевать прежние позиции. Но наши войска не отдали врагу ни одного метра земли. Немцы, понеся большой урон, прекратили атаки.
В мае в штаб фронта по разным каналам снова начали поступать тревожные сигналы: гитлеровцы готовят новое наступление на Ленинград. Командованием были приняты срочные меры для усиления обороны на всей фронте, и особенно на правом фланге, в полосе 8-й армии.
У противника появились новые танки — «тигр», «пантера» и самоходные орудия «фердинанд». Наши артиллеристы учились поражать эти мощные машины.
В войска фронта поступала качественно новая техника. Прибывали тяжелые танки, вооруженные 122-миллиметровой пушкой и четырьмя пулеметами. Эти танки по всем качествам превосходили бронированные машины гитлеровцев. Средний танк Т-34 вместо 76-миллиметровой пушки вооружался 85-миллиметровой. Значительно больше стало у нас и артиллерии, особенно противотанковой, реактивной и самоходной. Мы имели оружие самое совершенное по тем временам.
14 июня командующий фронтом генерал армии Мерецков дал указание о подготовке новой операции, целью которой был разгром намеревавшейся наступать мгинско-синявинской группировки противника. Эта операция называлась Мгинской и должна была осуществляться во взаимодействии с войсками Ленинградского фронта.
8-я армия готовилась целый месяц. По железной дороге прибывали новые войска. Выгружались эшелоны с боеприпасами и горючим. Ставка разрешила по заявке фронта израсходовать 850 тысяч снарядов и мин — более тысячи вагонов. Единственная железная дорога была перегружена.
Штаб артиллерии фронта в эти дни был завален работой. На сон оставалось два-три часа. К нам приезжали командиры артиллерийских частей. Каждому из них нужно было дать необходимые указания. То генерал Дегтярев, то генерал Семенов, то полковник Черток вызывали меня со схемами, картами, ведомостями. По телеграфу велись переговоры с армейскими артиллеристами, аппараты отстукивали донесения, заявки, просьбы. И самое главное, конечно, — планирование артиллерийского обеспечения операции. Буквально некогда было сходить в столовую.
В наш штаб прибыл из Ставки командующий гвардейскими минометными войсками генерал-лейтенант артиллерии П. А. Дегтярев. За ним шли эшелоны с реактивными частями и запасом снарядов. Он скрупулезно, придирчиво проверил планирование залпов реактивной артиллерии и остался недоволен тем, что планированием занимались в основном не сами минометчики, а наши операторы, под непосредственным наблюдением Георгия Ермолаевича Дегтярева и полковника Чертока.
Георгий Ермолаевич уже тогда настаивал на передаче гвардейских минометных частей в непосредственное подчинение фронту. Наш штаб постепенно брал в свои руки планирование боевых действий реактивной артиллерии. П. А. Дегтярев не возражал против этого. Он дал нам много практических советов, а в довершение всего увеличил ранее намеченное количество залпов.