О пользе размышлений
Шрифт:
В этот момент ребята пролетали мимо друг друга, и золотой бок снитча блеснул у самой травы точно под ними. Не задумываясь ни секунды, Поттер и Малфой устремились в отвесное пике, уверенно набирая скорость и не обращая внимания на других игроков, кружащихся под ними. К счастью, школьники, на которых неслись два ловца, сумели заметить опасность и в панике разлетелись в стороны. Две молнии, синяя и зеленая стремительно неслись к земле, и Гермионе показалось, что через секунду они врежутся в нее.
Игра замерла, над трибунами повисла тишина: все взгляды были обращены на ловцов,
«Гарри, нет! Не надо!» — Гермиона старалась докричаться до Гарри, проклиная его упертость, которая заставляла рейвенкловца, скорее, умереть, чем отступить. У девушки еще оставалась надежда, что Малфой, как истинный слизеринец, предпочтет отказаться от этой сумасшедшей гонки, и у ее Гарри появится шанс выйти из пике, но, похоже, дух безумия вселился и в соперника Поттера.
Время замерло для мисс Грейнджер, она видела прямо перед собой сосредоточенные лица двух мальчишек, их плотно сжатые губы, горящие глаза и вытянутые вперед руки. В эту секунду она поняла, что ни один из них не уступит противнику. Им явно был не важен результат матча, не важны последствия этой гонки, парней интересовало только одно — опередить соперника любой ценой. Уже через миг все закончилось, и время потекло в своем обычном темпе. На траве под трибунами на обломках метел лежали два неподвижных тела, а между ними валялся снитч. Оторванные крылья золотого мячика были зажаты в кулаках двух мальчишек, не пожелавших уступать друг другу победу.
* * *
Первое, что почувствовал Гарри, придя в себя, это боль во всем теле. Ему показалось, что он вчера попал в камнедробилку, которая с достойным всяческого восхваления упорством попыталась превратить его тело в один большой синяк. Во всяком случае, юный рейвенкловец не смог бы назвать ни одной части тела, которая не болела бы в этот момент. Поттер попробовал открыть глаза, пытаясь понять, где же он находится, и с третьей попытки ему это удалось.
Перед бывалым школьником открылась привычная картина больничного крыла, которая сегодня скрашивалась сидящей на табуретке рядом с его кроватью Гермионой. Впрочем, сидящей ее можно было назвать только с очень большой натяжкой — ее голова лежала на руках, в свою очередь примостившихся на краешке кровати Гарри, при этом мисс Грейнджер тихонько сопела во сне. Судя по темноте, в которую была погружена палата, была уже ночь, и Поттер наконец задумался, как на этот раз он умудрился попасть во владения мадам Помфри. Ответ, безусловно, знала Гермиона, но будить сладко спящую девушку Гарри не хотелось.
Через пару минут к рейвенкловцу вернулись воспоминания о матче, о безумной гонке с Малфоем и о безуспешной попытке выйти из пике, после того как ладонь почувствовала касание снитча. Судя по всему, грохнулся он знатно, так как в прошлые разы процесс возвращения в сознание занимал у него гораздо меньше времени.
«Интересно, какой в итоге счет матча?» — подумал Гарри и попытался чуть повернуться, чтобы размять затекшую спину. Однако это движение отдалось резкой болью, и он глухо застонал сквозь плотно сжатые зубы.
— Гарри, ты пришел в себя! — раздался
— Подожди, Герми, все не так плохо, — Гарри почему-то не хотел, чтобы она отходила от него. — Во всяком случае, пока я не двигаюсь все в порядке, — Поттер постарался улыбнуться подруге, но судя по испуганному выражению лица Гермионы, эта его попытка с треском провалилась.
— Вот обезболивающее зелье, мадам Помфри сказала дать тебе его, когда очнешься, — губ Поттера коснулся стакан, и он, с трудом, но все же сумел проглотить отвратительное питье. По телу тут же прошла теплая волна, смывающая боль и оставляющая после себя мягкое спокойствие.
Увидев довольную улыбку друга, Гермиона тут же заулыбалась в ответ, аккуратно вытирая салфеткой с подбородка Гарри несколько пролившихся капель.
— Как ты умудрилась остаться на ночь в больничном крыле? — Поттер был сильно удивлен, что строгий колдомедик позволила его подруге так явно нарушить школьные правила.
— Ну... я сумела ее упросить, — на щеках Гермионы вспыхнул легкий румянец. Ей совсем не хотелось вспоминать ту истерику, что она закатила мадам Помфри, пытавшейся выставить ее из больничного крыла. В итоге лекарь решила, что гораздо проще разрешить мисс Грейнджер провести время рядом с постелью друга, чем всю ночь выслушивать ее крики у дверей лазарета.
— Спасибо, что осталась со мной, — Гарри накрыл ладошку Гермионы, лежащую на краю его постели своей рукой. Девушка покраснела до кончиков ушей, но не стала убирать руку, а наоборот накрыла второй ладонью пальцы Гарри.
— Я очень сильно волновалась за тебя, — Гермиона произносила слова тихим шепотом. Казалось, она говорила не для Гарри, а для себя. — Когда я увидела, что ты разбился, у меня все оборвалось внутри. Я испугалась, что это конец. Не помня, как тебя принесли сюда, как я сама дошла до лазарета. Это было так страшно!
Гарри увидел, как по щекам Гермионы потекли слезы. Он никогда не думал, что кто-то может плакать из-за него, что кто-то может так искренне беспокоиться о его жизни. Сейчас рейвенкловецу хотелось обнять подругу, чтобы успокоить ее, но, к сожалению, сил, чтобы сдвинуться с места, не было. Он только смог крепче сжать ладошку Герми.
— Прости, прости меня, что я заставил тебя так волноваться, — в голосе Гарри слышались боль и раскаяние. — Я ведь понимаю, что по-пустому рисковал сегодня, но вот почему-то не могу иначе. Если хочешь, поколоти меня, может, тебе будет легче, но только, пожалуйста, не плачь.
— Какой ты дурак, Гарри, — Гермиона попыталась свободной рукой вытереть слезы. — Ты совсем не думаешь о чужих чувствах тех, кому дорог! Но... если бы ты был другой... если бы ты был тихим и спокойным... я бы, наверное, не смогла...
Гарри удивленно смотрел на запинающуюся покрасневшую подругу. Или у него поехали мозги от удара о землю, или Гермиона...
— Я сейчас позову мадам Помфри! — Гермиона резко вставала, вырвав свою ладонь из рук Гарри. — Думаю, ей нужно осмотреть тебя! — и она стремительно скрылась за дверями лазарета.